Небесная музыка. Луна. Анна Джейн

я рассказываю ей про то, как он вдруг ни с того ни с сего вжился в образ полицейского, когда поймал папарацци с камерой. Это было забавно.

      – Говорят, что прежде чем сыграть главную роль в «Беглеце», Лестерс полгода готовился. Занимался физической подготовкой, изучал полицейские нравы, часто бывал в участке, даже ездил с патрульными на вызовы.

      – Даже так? Забавно.

      – Есть такое, что актеры забывают выйти из образа, – кивает Лилит, оглядывается и шепчет весело: – Слушай, а та девушка все еще идет за нами. Что ей нужно?

      – Просто идет той же дорогой, – отмахиваюсь я.

      Начинается солнечный дождь – он редкий, но крупный, и я надеваю капюшон. Незнакомка – тоже.

      – Если ты наденешь маску, как она, вас будет не отличить, – хихикает Лилит, и я шутки ради делаю это.

      Когда мы выходим на шумную 111-ю улицу, я оглядываюсь и понимаю, что девушка все еще идет за нами, но стараюсь не брать это в голову – может быть, ей просто по пути. А подруга шутит, что она – моя ненормальная сталкерша.

      А потом меня вдруг хватают чужие сильные руки, и я слышу, как испуганно кричит рядом Лилит. Не понимая, что происходит, я изо всех сил пытаюсь сопротивляться, отбиваюсь, кричу как ненормальная, машу руками и ногами, понимая, что, если не вырвусь сейчас, не вырвусь никогда. Но не успеваю я опомниться, как оказываюсь в какой-то машине. По обе стороны от меня – крепкие мужчины в черных костюмах. Они держат меня, не давая вырваться, и я кусаю одного из них до крови. На лицо мне набрасывают платок с какой-то пахучей жидкостью, и мои глаза сами собой закрываются. Я теряю сознание.

      Свет меркнет, тьма заполняет разум.

      Я тону в пустоте.

       Падая, я успеваю стать белым светом,

       Взлетая – собираю всю тьму в ладони.

       А растворяясь в пространстве безбрежном где-то,

       Прошу – мои чувства на век запомни.

      Глава 4. Пепел погасшей луны

      – Небо – это свобода. И я хотела бы быть как небо.

      Делать то, что хочет мое сердце, а не чужой разум.

      Жаль, я больше не ребенок, чтобы просить у неба помощи.

      (К горизонту падает звезда, оставляя за собой тонкий шлейф света)

      Диана не может понять себя.

      Она стоит перед огромным зеркалом в одной футболке с широким воротом и смотрит на свое отражение. Сначала ее немигающий взгляд направлен на лицо: фарфоровая кожа, прямые брови, уставшие пепельные глаза с поволокой, окаймленные серыми ресницами, аккуратный нос, пухлые бледно-розовые губы (посредине нижней – тонкая трещинка). Затем взгляд скользит вниз, по хрупкой гибкой фигуре, которую она считает неженственной. Он останавливается на солнечном сплетении, а после опускается к тонким ногам с выпирающими коленками, чтобы вновь – уже резко – подняться к груди.

      Во взгляде Дианы нет любви. И у ее отражения – тоже.

      Она задирает футболку, обнажая плоский живот и частично грудь. Под грудью видна черная затейливая татуировка в форме расцветающего лотоса, от лепестков которого в обе стороны отходит нежное