Золочёные горы. Кейт Маннинг

вдыхая новый аромат зелени в воздухе: аромат свежих побегов и распускавшихся листочков, и водных струй, бежавших вниз в долину. Заходящее солнце отбрасывало синие тени на склоны горы, пока не остался только красный отблеск к западу от каменной гряды. Ночь спустилась на горные пики. Стриж пронесся сквозь сумерки. Кусака мурлыкал песенку. Генри вытащил из кармана лист бумаги и протянул маме.

      – Тарбуш говорит, я могу ему пригодиться в каменоломне, – сказал он. – За десять центов в час.

      В свете лампы мама прочитала документ: разрешение не посещать школу и пойти работать. Там говорилось, что Генри пятнадцать лет, хотя ему было всего двенадцать. А вес указывался в сто фунтов, хотя в нем было не более шестидесяти, и то в мокрой насквозь одежде. Документ подписал полковник Боулз, президент компании Паджеттов, он же мэр Мунстоуна и инспектор школ.

      – Подпишешь? – спросил Генри.

      Вместо ответа мама разорвала документ в клочья.

      – Это ложь, – воскликнула она. – Про возраст. И вес. Ты солгал. Все, что у нас есть в этой жизни, – наш Спаситель и честное слово.

      – Другие парни это делают, – попытался возразить Генри. – Сам сын герцога там работает.

      – Разве ему двенадцать? Нет. – Она ткнула пальцем в клочки документа. – Этот полковник. Он предпочитает, чтобы ты остался неучем? И работал в шахте? Так, пойдешь в школу вместе с Сильви. Прямо завтра.

      Так благодаря брату и его попытке через хитрость подзаработать деньжат я смогла выбраться из Каменоломен.

      В пять часов утра в понедельник мы отправились пешком в город. Ева Сетковски прошла мимо, она направлялась за водой вверх по склону.

      – А как же школа? – спросила я у нее.

      – Мне надо работать, – бросила она и ускользнула, грохоча ведрами. Когда она наполнит их из желоба, весом они будут почти с нее.

      Мы не видели Мунстоун с того самого дня, как пробирались здесь сквозь бурю три недели назад. Теперь мы шагали туда с нетерпением. Рассвет занимался над зеленеющими пиками. Эхом со стороны деревни доносился лай собак и рев мулов, звуки манили к себе, словно ярмарочный балаган. Обогнув склон горы, мы миновали указатель, предупреждающий о крутом повороте. Внизу за деревьями проглядывали башенки огромного здания.

      – Замок! – воскликнула я. – Смотри, Генри! Это «Лосиный рог», шато Паджеттов…

      Если б удалось заглянуть в окна, я, несомненно, увидела бы горы награбленного золота и этого странного принца Джей-Си за изысканным завтраком из павлиньих яиц и соловьиных язычков.

      Но Генри без всякого интереса последовал дальше. Мы спускались вниз по склону целый час и наконец перешли по мосту в Мунстоун, миновав загоны для рогатого скота и свиней и длинные фабричные бараки под крышами из листового железа. Там были сложены глыбы мрамора: их распилят, нарежут и вывезут на телегах.

      Уроки проводились в церкви (отступнической, как заметила мама). Мы последовали за стайкой учеников, поглядывавших на нас с любопытством. Церковь оказалась совсем некрасивой: методистская, простая, без статуй святых. Генри с учениками помладше