Золочёные горы. Кейт Маннинг

спускаются ангелы.

      – Сущая ерунда.

      Ангелы вряд ли заикаются, как я. Серафимы не носят пыльных ботинок. Другие парни подначивали его:

      – О, Джейс, дамский угодник. – Они причмокивали, изображая поцелуи.

      – Только в мечтах, – он ухмыльнулся мне, а я ощутила странное желание снять с него очки, протереть и увидеть цвет его глаз.

      – Сильви! – позвал снизу отец.

      Я кивнула парню и пошла к отцу с ведерком в руке.

      – Ты забыл обед дома!

      – Шери послала тебя? – спросил он.

      – Она велела отдать его бригадиру, но я…

      – Ах, нет. Если отдать его Тарбушу, он съест все сам. Он ест младенцев, котят. Он вырежет у человека почки и съест на завтрак.

      – Он сказал, ты не заслуживаешь обеда, – передала я его слова.

      – Так и сказал? – Глаза отца сузились. – Видишь, Птаха, большие начальники не дают простым людям даже пообедать. – Он взглянул наверх, на отверстие, откуда проникал свет, словно это было око всевидящего Господа. Но сверху на него смотрел парень с перевязанной рукой, Джейс. Он поприветствовал нас, увидев, что его заметили.

      – Этот парень, – вскинул подбородок отец, – Джаспер Паджетт. Сын герцога Паджетта. Отец все лето заставляет его играть в камнетеса.

      Эти слова заинтересовали меня. Так Джейс был аристократ. Сын герцога. Он смотрелся в этой пещере так же странно, как я. И он назвал меня ангелом.

      Папа театрально поднял вверх ведерко с обедом и поцеловал его. Парни вокруг рассмеялись и подошли пожать мне руку.

      – Это моя дочь Сильви. – Он угрожающе поднял вверх палец. – Даже думать не смейте. А то скормлю вас волкам.

      Он величественно взмахнул рукой над головой.

      – Regarde[16], Сильви. Вот наш знаменитый мраморный карьер. Чудесно, правда?

      – Да, – ответила я.

      Отец с гордостью показал на громоздкую машину, которая медленно надрезала камень с оглушающим скрежетом.

      – Вот моя красавица. Рассекает камень, как нож желе. Но так медленно, что мы зовем ее Улиткой.

      Улитка была камнерезным станком на рельсах, с каждой стороны находились сверла, похожие на гигантские иглы швейной машинки.

      – Она продвигается на один фут в час и съедает пятьсот фунтов угля каждый день. Наша красавица.

      Мрачный индустриальный вид Улитки не вязался с его восхищенным описанием. Отец любил ее за то, что она делала за него трудную работу по высеканию камня, спасая ему руки и спину. Но для меня это была лишь гудящая груда грязного металла. Лишь черная копоть из трубы гудящего котла намекала на ее убийственную мощь.

      За панелью управления сидел парень с косынкой на шее и сигаретой в зубах.

      – Сильви, – сказал отец, – это Дэн Керриган, наш любимый смутьян.

      – Это я-то смутьян? – подмигнул Керриган. – Ваш отец главный бунтарь, и мы ему за это благодарны, правда, Джоко?

      Отец зачерпнул ложкой обед и поделился с Керриганом, проедавшим его голодным взглядом. Раздался свисток. Мужчины

16

Смотри (фр.).