Юмористические рассказы. Аркадий Аверченко

это тот… чудак пишет? Еще что-нибудь поручает?

      – Как же! Просит заехать на фельдшерские курсы и за граммофонными пластинками.

      – Что ж ты?

      – Ну конечно, я моментально. Сейчас же лечу, как молния.

      – Однако слушай… Брось глупости. Поговорим о серьезном. Ты едешь завтра в Павловск? Будет Мушка и Дегтяльцева.

      – Вам телеграмма, – сказала горничная, просовывая в дверь руку.

      Шелестов взял телеграмму и, заинтересованный, развернул ее.

      – От кого? – спросил Лошадятников.

      – Ну конечно же… от Ильи Перепелицына. «По некоторым обстоятельствам выезжаю сам Петруша встреть меня на Николаевском вокзале завтра утром Илья Перепелицын».

      – Шелестов?!

      – Ну?

      – Ведь он дурак?

      – Форменный.

      За окном заиграла шарманка.

      Лошадятников поморщился, вынул пятак, завернул его в телеграмму Ильи Перепелицына и выбросил это несложное сооружение за окно. Потом обрушился всей тяжестью на кровать рядом с Шелестовым и деловито спросил:

      – Сегодня свободен?

      – По горло. В двенадцать – отель «Де Франс», в половине второго – банк, в четыре – к Уржумцеву, семь – у Павлищевых и десять – Крестовский.

      – И у тебя не выберется времени погоревать о судьбе акушерки Звездич и поведении Пальцева?

      – Что делать! Такова участь о. Ионы, – вздохнул Шелестов.

IV

      Через три дня Шелестов получил письмо:

      «Дорогой Петруша! Я страшно перед тобой виноват. Ты, наверно, очень удивился, приехав на вокзал и не найдя меня. Очень перед тобой извиняюсь. Дело в том, что обстоятельства изменились и я должен остаться еще на две недели. Но ты не беспокойся – я сообщу тебе точный день выезда. Пластинки куплетиста Бурдастова я еще не получил. Не знаю почему: вероятно, задержка в дороге. Можешь представить – о. Иона узнал обо всем, и вышел большой скандал. У нас открылся новый биоскоп – уже по счету третий. Помнишь Киликиных? Их недавно описали. Никеша очень просил тебе кланяться. Он еще здесь. Твой Илья Перепелицын».

      Прочтя это письмо, Лошадятников сказал:

      – Знаешь, твой этот Перепелицын начинает мне нравиться. Роскошный юноша!

V

      Три долгих месяца пронеслось над головами Шелестова, Лошадятникова и Перепелицына.

      Однажды вечером Шелестов и Лошадятников заехали за Перепелицыным, не попавшим ни на фельдшерские, ни на политехнические курсы, а просто жившим в столице на те 100 рублей, которые присылали ему родители.

      – Перепелка! – сказал, входя, Шелестов. – Вот тебе письмо. Я внизу у почтальона взял на твое имя. Из Чугуева.

      – От кого?! Решительно недоумеваю…

      Перепелицын пожал плечами и распечатал письмо.

      – «Дорогой Илюша, – прочел он. – Тебе все кланяются. Пишу тебе это я, Никеша… Голубчик, большая к тебе просьба: заезжай в какой-нибудь магазин фотографических принадлежностей и узнай, сколько стоит «Кодак». Если недорого – вышли наложенным платежом. Еще просьба – вышли дюжину открыток с