Целительница Цзюнь. Си Син

пришелся прямо ей в плечо, он полностью отсек ей руку.

      А после этого ее наискось порезали со спины. Если бы убийца ударил сильнее, ее могло бы и вовсе рассечь пополам.

      Ужасно больно.

      Но это не шло ни в какое сравнение с болью, которую испытала настоящая Цзюнь Чжэньчжэнь от удушья. Небо и земля.

      Чжэньчжэнь ощупала свою шею.

      Заметив это, Фан Чэнъюй подумал о ее повешении.

      Больно ли умирать? Особенно для Чжэньчжэнь, которая на самом-то деле вовсе не хотела прощаться с жизнью.

      Фан Чэнъюй сдержал улыбку. Жизнь сама по себе сложная штука. Есть даже фраза: больно так, что жить не хочется.

      Цзюнь Чжэньчжэнь уже обработала свой порез.

      – Тот человек стал причиной твоего ранения? – внезапно поинтересовался Чэнъюй. – Он ведь не дровосек, я прав?

      Цзюнь Чжэньчжэнь покачала головой.

      – В этом нет его вины, – ответила она. – Он в самом деле мой спаситель.

      Спаситель?

      Цзюнь Чжэньчжэнь поведала спутникам о случившемся. Разумеется, некоторые детали она опустила и рассказала только о ценных лекарственных свойствах того цветка и о том, что именно поэтому решила его сорвать.

      Услышав это, Фан Чэнъюй с Лэй Чжунлянем покрылись холодным потом.

      Они не знали, что и сказать.

      Попросить ее, чтобы в следующий раз была осторожней и берегла себя? Но кто может предугадать, какой шаг безопасен, а какой несет за собой риск?

      – На сей раз все случилось из-за моей небрежности, – заговорила Чжэньчжэнь. – Я знала о месте роста божественного цветка. Для собственной же безопасности следовало привязать к себе веревку и уже потом лезть за ним.

      «Неужели она полезла за божественным цветком из-за моей болезни?» – подумал Фан Чэнъюй и на какое-то время умолк.

      – В таком случае этот цветок и в самом деле очень ценен, – наконец подытожил он. – Тот человек не перегибал палку, когда хотел обменять его на твою жизнь.

      Он произнес это с сожалением в голосе.

      – Следовало дать ему больше денег.

      Слова Чэнъюя имели смысл, однако, услышав их, Лэй Чжунлянь все равно почувствовал себя немного странно.

      – Но этот человек… вел себя как-то чересчур… – не мог не возразить он.

      Лэй Чжунлянь понятия не имел, какими словами можно его описать. Наконец он добавил:

      – Ума не приложу, благородный он человек или ничтожество.

      Если ты действительно благороден, как можно спасти кого-то, но при этом отнять лекарственное растение, из-за которого этот кто-то чуть не лишился жизни? Почему нельзя просто попросить? Разве молодая госпожа не пошла бы навстречу тому, кто спас ее жизнь?

      Цзюнь Чжэньчжэнь покачала головой.

      – Я бы не отдала цветок, – сказала она. – Если бы этот дровосек не угрожал мне своим топором.

      Она замолкла и, подумав о чем-то, кивнула.

      – Я могла бы отдать ему много денег, но лекарственные травы – никогда.

      Если бы Чжэньчжэнь не находилась на волоске от смерти, она никому ни за что не отдала бы божественный цветок, даже тому, кто спас ей жизнь.

      Лэй