Дорога пряности. Майя Ибрагим

о твоей жестокости разошлась далеко. И о смерти разойдется.

      – Однажды, – цежу я сквозь зубы. – Ведь всему живому надлежит умереть.

      Меч сдвигается, медленно переворачиваясь, рукоять отрывается от песка. Я вскидываю руку. Меч, пролетев по воздуху, прыгает мне в ладонь.

      – Но не сегодня.

      Рычащий джинн бьет шипом. Уворачиваюсь и вонзаю сверкающий клинок ему в грудь. Джинн кричит, оседает срезанной шелковой занавесью, истлевает кучкой пепла. Ветер перестает выть, песок и камешки осыпают меня дождем-дымкой. Я обращаю меч кинжалом и возвращаю в ножны.

      Падаю на четвереньки, и ко мне подбегает Амира:

      – Никогда не видела ничего столь потрясающего! Если бы не ты, я бы уже погибла.

      По моему лицу льется пот, капает на песок меж пальцами, собираясь крошечными лужицами. К нему примешиваются алая капля, затем другая. Амира целует меня в лоб, обнимая так крепло, что сердце вот-вот выскочит наружу через рот. Я не жалуюсь, сестра первые за долгие месяцы проявила ко мне столько чувств.

      – Ну точно Гроза джиннов! Даже этот знал, кто ты такая. Ранена?

      Амира смахивает каштановые пряди, выбившиеся из моей косы, затем осматривает меня, как целительница, поджав губы и нахмурив брови, заглядывает в гудящие уши, затем в окровавленный нос.

      – Я в порядке.

      Стягиваю с руки перчатку. Кожа уже пошла волдырями.

      Амира коротко вдыхает:

      – Выглядит жутко. Сейчас.

      Она достает из сумки флягу и льет на воспаленную кожу воду. Я морщусь, но благодарно жду, когда сестра закончит.

      – Спасибо, – бормочу я.

      Амира принимается стирать с моего лица кровь шарфом, пытаясь поймать мой взгляд.

      – Как думаешь, почему Раад сюда примчался? И как вошел, что на него не напали эти твари?

      Я поднимаюсь на ноги.

      – Не знаю, но хочу выяснить.

      Мы ныряем в арку, во внутренний двор. Раад все стоит у пруда, наблюдая, как Амира утыкается носом в открытую чашу почтовой башенки. Сестра отшатывается.

      – Я чуяла эту смесь благовоний раньше… в комнате Афира. Я же не ошиблась?

      Мимолетный вдох – и я готова подтвердить ее подозрения.

      – Не ошиблась, – бормочу я, наклонившись, чтобы изучить сгоревшие угли у подножья башенки.

      – И смотри, смотри.

      Обнаружив неподалеку от башенки стул, Амира подбирает что-то из груды на песке рядом с ним. Я узнаю блеклые завитки в ладони сестры – древесная стружка. Неужели мне не чудится? В свободное время Афир часто вырезал фигурки, а потом дарил их нам по особым случаям. Дома у меня есть одна, маленький лев, совсем как живой, и я засунула его в нижний ящик своего комода, потому что мне невыносимо на него смотреть. Даже отдыхая, Афир занимался каким-нибудь делом. Сидел на задней веранде по вечерам и вытесывал зверя, которого увидел на вылазке. Вьющиеся пряди падали на глаза, пальцы ловко управлялись с резцом, брат с любовью вкладывал в творение всю душу. За несколько месяцев до исчезновения