Кисельные берега. Анна Осьмак

Есть что повеселей?

      Грета растерялась ненадолго, но тут же просияла, озарённая наитием:

      – Есть одна новость – совершенно пикантнейшая, ваше высочество! Вы непременно должны взглянуть на работника, нанятого вчера на хоздвор! Мы с девочками уже бегали посмотреть – о-о-о! Он невероятно, просто божественно хорош – натурально Аполлон! Не понимаю, как такое совершенство черт и пропорций может быть рождено под соломенной крышей грязной деревенской лачуги! Вы бы видели его улыбку… А его повадки и изящество? Право слово, если бы он не пас дворцовых свиней, а был бы одет в шёлковый камзол, чулки и треуголку – его вполне можно было бы принять за истинного вельможу!

      Принцесса скучающе щёлкнула по запрыгнувшему ей на юбку кузнечику.

      – Боже, – скривилась она, – какая узость интересов и скудость развлечений в этой богадельне! Всё, что ныне мне доступно из них – приссыкивая от наслаждения обсуждать забрюхатевшую дурочку или всем фрейлинским курятником бежать любоваться смазливым слугой. Ужас…

      Грета расстроилась. Она плохо уразумела из произнесённой госпожой тирады, в чём именно состоит её недовольство, но то, что принцесса недовольна – было очевидно. Может быть даже, недовольна ею, Гретой?..

      – О, ваше высочество! – воскликнула она, возможно, излишне горячо. – Он не просто смазливый! Мало ли симпатичных парней! – девушка густо покраснела. – Он…

      – Знаю, знаю… «Натурально Аполлон!» – передразнила она наперсницу и со вздохом одолжения поднялась с качелей. – Пойдём, что ли, глянем на Аполлона твоего… Всё лучше, чем от скуки подыхать… Что, интересно, в нём такого прям невероятного? Надеюсь, он не окружён золотым сиянием?

      Грета вскочила на ноги, подхватывая балованного Буфчо:

      – Я провожу, ваше высочество!

      И понеслась впереди – юная, прелестная и невесомая, как фея, под ногами которой даже не приминались нежные травинки садовой поляны. Рядом с ней Кира в свои двадцать три, со своим образованием, жизненным опытом и прагматичностью чувствовала себя совершенной старухой. И это ощущение ей категорически не понравилось. Она с раздражением оглянулась на выводок фрейлин, которые, весело кудахча, устремились следом.

      «Не пойму, – мелькнула странная мысль, – я что, о чём-то сожалею? Я … завидую этим беспечным овцам? Чему?! Их скудоумному веселью?»

      «Тому, – ответил ей кто-то в её же голове, – что живут они, как дышат, принцесса…»

      * * *

      Свинопас и впрямь оказался вполне себе. Даже более чем. Даже вау! – если позволено будет выразить невыразимое столь пошлым междометием.

      – Вау! – протянула принцесса, таращась с террасы облезлого флигелька, поставленного на границе парка и хоздвора и предназначенного для гостей более чем неважных, на красавца в холщовой штопаной куртке: хорош он был, как обложка глянцевого журнала, но, правда, с креном более в породу, нежели в слащавость.

      Шумную, пёструю стайку вечно хихикающих девиц, хоть и на издальке, не заметить было невозможно. Он и заметил. Изящным