.

за тем, как на его мощном горле дергается кадык, а с губ ускользает капелька молока, стекает на волевой подбородок и срывается вниз, прямо на грудные мышцы… я отказываюсь думать вообще. И ничего не могу поделать с тем, как низ живота стягивает от разрастающегося тяжелого жара. Это действительно слишком горячо. Слишком, чтоб меня. Я с трудом удерживаюсь от желания сжать бедра. Боюсь, меня не порадуют последствия.

      Сегодня же достану вибратор и разберусь со всей этой херней к чертям собачьим.

      Словно почувствовав мое пристальное внимание, Глеб прекращает поглощать молоко в стиле варвара и встречается со мной взглядом, небрежно слизывая с губ языком остатки молока.

      Забудьте, что я говорила выше про чувство вины. Этот парень невыносим.

      Мое сердце колотится так, словно пытается вырваться из грудной клетки. Но Глеб делает еще хуже, когда большим пальцем поддевает каплю молока, практически достигшую его соска, и слизывает ее так, словно всю жизнь снимался в порно. Словно все в порядке вещей. И это, черт возьми, в присутствии жены брата!

      Официально: мое терпение исчерпано.

      Мне нужно выпить. Бокал «Киндзмараули». А может, два. И у меня неприятное предчувствие, что такими темпами я сопьюсь.

      Сжав челюсти, тяжело сглатываю и цежу сквозь зубы:

      – У тебя проблемы с одеждой? – Кусаю изнутри нижнюю губу и добавляю едким тоном: – И больше так не делай. – Указываю пальцем на холодильник. – Не пить с горла. Для этого есть кружки.

      Глеб лыбится, проводя ладонью по выбритому подбородку, после чего шагает в сторону чаши с фруктами и, спустя минуту размышлений, отрывает от ветки самый зеленый банан.

      – Нет, с одеждой у меня все ок, – наконец отвечает он, – просто после душа я предпочитаю свободу.

      Незаконное возбуждение окончательно стирается вспышкой раздражения.

      – Так. Давай договоримся. Свободно будешь чувствовать себя в своей квартире. Здесь будь добр использовать одежду.

      Разозлившись больше на себя, чем на него, беру миску с блинами, поднос с приготовленными начинками: от мясной до фруктовой, – и разворачиваюсь, чтобы накрыть на стол, но вновь натыкаюсь на полуобнаженное недоразумение с бананом в руках.

      Мне требуются все усилия, чтобы смотреть в нахальные глаза, а не ниже.

      – Ну, если тебя это так смущает.

      Может, ему добавить еще пару синяков?!

      – Меня ничего не смущает, – огрызаюсь.

      На что Глеб скалится, как довольный волчара.

      – Ты покраснела.

      Ах ты ж долбаный капитан очевидность.

      – Я… – Дыхание перехватывает и в горле что-то дергается. – Я стояла у плиты, кэп, мне жарко.

      Ухмыльнувшись, он очищает банан и откусывает практически половину, затем за пару укусов доедает остатки и выдает свое высокомерие, как кусок рождественского пирога:

      – Ты хочешь в это верить.

      Закатив глаза, я обхожу его и по пути в столовую делаю глубокий вдох, умоляя себя промолчать.

      Пусть думает, как хочет. Его право. Уверена, его поклонницы слюни