Искусственное время. Виктор Мельников

не спрашивай.

      Я замолкаю, смотрю в экран телевизора.

      «Центробанк России заложил в базовый сценарий цену на нефть 50 долларов. По прогнозам ЦРБ РФ нынешнее положение должно стабилизироваться, хотя можно предположить максимальную степень риска на уровне 50 долларов, а критическую – на уровне 40 долларов».

      – Что скажешь, глядя на весь этот дурдом?

      – Корни настоящего уходят глубоко в жопу прошлого, – отвечаю.

      Магер молчит. Молчание знак согласия.

      Киса накрывает на стол. Ложится рядом с Магером. Она немногословна, и это мне нравится. Красивая! Оказывается, женщины ртом могут не только минет делать, но и молчать.

      Я разливаю дозы смерти.

      – За что пьём? – спрашивает Магер.

      Я встаю с кресла.

      – Девушки прелестны! – говорю, а сам смотрю на кису. – Не замечать этого – быть влюблённым болваном.

      – Поехали! – смеётся Магер.

      У кисы на лице не отображается ни одной эмоции. Похуй!

      Астрологи… Звёзды… С ними не поспоришь… Эпизод постановочный. Роли распределены.

      – Поехали, – повторяю. И накатываю дозу.

***

      Просыпаюсь в кресле. Еле живой.

      Утро. Светает. Понимаю, спал как убитый. Умер вчера за столом.

      Смотрю на диван. Магер и киса спят в обнимку. Дышат оба.

      Жизнь пока преобладает над смертью.

      Я одеваюсь, иду домой.

      Оставшуюся дозу смерти прихватываю с собой из холодильника.

2015 год

      На втором плане

      Как жить в мире, с которым ты совсем не согласен?.. Идти против течения? Или затаиться за кулисами и наблюдать оттуда? Но даже спрятавшись, я не стану довольным, ни единым днём своей жизни, ни единым сказанным словом. Уродство во мне, уродство вокруг. Самоотрицание. Тяга к самоуничтожению растёт медленно. И в то же время – существует надежда, она тоже прячется за кулисами, наблюдает, ждёт, что в одно прекрасное мгновение всё изменится, можно выйти из тени и показаться…

      А кто-то идёт напролом. Это их выбор. Правильный ли?

      В этой забегаловке подавали хорошее пиво. В последнее время я не пил водку, шалило сердце. А вот с почками, видимо, было всё зашибись, и я мог позволить себе пять-шесть кружек пива после работы.

      Возвращаясь домой, я намеренно делал крюк, чтобы зайти в эту забегаловку.

      Резя курил на улице. В последнее время внутри забегаловки курить запрещали.

      Я подошёл, поздоровался. У Рези слезились глаза.

      – Как дела?

      Резя засмеялся. Он постоянно смеялся. Одних бодун озлобляет. Резю бодун веселил.

      – Нормально, Витёк. Кошкин с женой поругался. Пошёл за водкой, – и вытер слёзы ладонью. Он забыл, видимо, носовой платок.

      В забегаловке лили пиво. Водки не было. Но при определённых обстоятельствах, купив барменше шоколад, можно было раздавить бутылочку водки под пиво.

      – С Олей, что ли? Она жена? Я думал – сожительница.

      Кошкина я видел однажды с этой женщиной в забегаловке. Мы пили пиво вместе. У неё пахло изо рта парным молоком.