Изоляция. Руслан Мударисов

подтверждения готовности снова быть человеком, а не изо. Никто не знает, в чём она состоит. Наверное, самое главное – это выжить. Когда нарушитель совершает преступление против Общества, против человечества, то человечество ограждается от него, но не только от него самого, но и от любых его данных. Противозаконно, например, даже вспоминать о нём, публично произносить его имя. Он стёрт из истории человечества, и человечество исчезает в его истории. Общество, аннулируя его обязательство, отпускает его, освобождает.

      Изоляция – это некая территория, где Общество может гарантировать отсутствие любого контакта изо с человеком. Там, такие как он, все – изо, и нет ничего человеческого. Они свободны. У них нет законов.

      У них есть большая территория, и они вправе быть тем, кем захотят. Согласно правилам, изолированному запрещено оставлять при себе хоть что-то из человеческого. Считается, что это главный, основной акцент.

      Ты абсолютно свободен, свободен от человека и от всего, что он сделал и чего добился.

      Наверное, глупо при таких гарантиях закрывать дверь, но ведь это – привычка. Да и потом, как я уже сказал, кражи все-таки случались.

      Наша новая квартира находилась на пятом этаже. В длинном коридоре стоял специфический запах, противный, у кого-то видимо был маленький ребёнок, который ещё пока не научился ходить в туалет. Пахло так, будто за дверью стоял наполненный мочой детский горшок. Я вышел на общий балкон и там ждал отца с ключами. Ноги устали стоять, и я чуть присел. Солнце светило, и глаза полностью открыть было не возможно. Тут на балконе появился парень. В одной руке – пылесос, в другой – чистый мешок для пыли. Оглядев меня пристальным взглядом, он сказал: «Мама требует менять мешки только на улице». Затем не принуждённо протянул мне руку для рукопожатия и представился. Я ответил ему, оказалось, мы с ним тески. Вот так я и познакомился со своим другом. Он был старше на год и жил с мамой и сестренкой. Мы с ним быстро нашли общий язык после того, как узнали, что, вдобавок, были оба полусиротами. Отца он потерял ещё маленьким.

      После того, как его мама снова вышла замуж, они переехали в квартиру побольше в другой район. Там и находился наш спортклуб, в его доме, на крышу которого он меня и послал. Мы часто там сидели, занимались всякой ерундой, именно там я в первый раз попробовал алкоголь и сигареты. Запрещено, но все же так получилось. Поднимаясь по лестнице, я был уверен, что он снова мне даст алкоголь. Этот горький мерзкий вкус. Без разницы. Можно и сигареты. Если мне безразлично то, что отец узнает о прогулах, а он – единственный человек, мнение которого я могу выслушать, не принять, нет, а просто выслушать, значит всё плохо.

      Друг догнал меня уже у входа на чердак, охапкой ключей открыл дверь и шепотом сказал: «Ты – первый, я закрою».

      Поднявшись на крышу пятиэтажного дома, я как будто получил заряд бодрости. Мне хотелось обойти всю крышу и просмотреть всё и всех внизу. Я подошёл к краю, и ветер начал меня тянуть вниз.

      – Да