Мое кудрявое нечто. Дана Райт

с улицы. Улыбаюсь счастливому разрешению щекотливой ситуации. Охлаждаюсь водой из раковины и выхожу навстречу человеку, который в эту ситуацию меня вогнал. Сейчас мне так хорошо, что я без какого-либо стеснения прохожу мимо его довольного лица в одних трусах в баню, натягиваю на себя помятые штаны и выхожу обратно.

      – Как ощущения? – кричит парень, все еще сидя на лавочке возле беседки, метрах в тридцати от меня.

      – Есть хочу.

      – Приготовишь завтрак?

      – Ты не заслужил завтрак, Миша!

      – Да ладно тебе, – возмущается парень, покидает уютную лавочку и приближается ко мне, – я же донес тебя до туалета.

      – Ты чуть не изнасиловал меня! – ругаю его.

      – Я думал, тебе нравятся такие игры! – парирует он.

      – Ты считал, что меня зовут Катя! – не сдаюсь я.

      – Так ты не говорила своего имени! – находится с ответом гигант.

      – Ты назвал меня "оно"! – кидаю последний аргумент.

      – Ты спишь в смешной позе!

      Он уже рядом, и в словесной битве его не победить.

      – Не злись, пухляш, – улыбается греческий бог, – мы подружимся.

      – Ты это нечто, Миша, – мотаю головой, отрицая возможную дружбу.

      – Крепись, малышка, – тяжелая рука ложится на мое плечо, – все сначала говорят так. Через пару недель ты уже не сможешь без меня.

      ***

      Переборщил, походу, с интимом. Но что я могу поделать, если второй день только и думаю, как бы забраться к ней под одежду? Какая она на ощупь? Какая на вкус? И, кроме того, я ж не знал, что она не трахалась ни с кем. Подвел меня радар.

      Придется менять тактику. Жаль, что время упущено. Как показывает моя практика, первые часы знакомства самые значимые для продвижения к телу жертвы. И созданное мной неверное впечатление о моей потрясающей личности теперь не на руку. А мне, как на зло, сейчас еще больше хочется ее, после того, как услышал ее пение в сауне, а потом увидел полные бедра, обтянутые черными труселями. Гребанная девчушка! Притягивает меня к себе, как земля дождевые капли. Но после утреннего известия не решаюсь подойти к ней.

      Она молча сварила манную кашу, которую я не ел тысячу лет, поставила передо мной стакан компота, и, положив себе тарелку каши поднялась в комнату. В голове крутились сотни слов, которыми я мог бы завязать разговор с ней, заставить остаться со мной, но я промолчал. Хотя мне очень хотелось позавтракать с ней вместе.

      Аааа! Я оставил ее жарится в сауне! Я установил термометр на сорок градусов и ждал, когда она выйдет! Что на меня нашло? Она сидела там тридцать минут, из них двадцать в полностью разогретом помещении. Она могла в реальный обморок упасть. Голодная, испуганная, с полным, как потом выяснилось, мочевым пузырем. Не могу сдержать смеха, вспоминая выпученные глазенки, которыми она уставилась на меня, когда поняла, что держаться больше не может. А потом возбудила меня, и без того возбужденного, фразой о том, что написает на меня. А я никогда не был извращенцем и не практиковал такие вещи. Попробуй мне сказать такое любая из моих бывших, проходящих близких знакомых, я выгнал