Горький вкус карри под тенью Тадж-Махала: год как жизнь. Наташа Дол

это такая одна хорошая девушка. Только она замужем.

      Я понял, что она нравится моему узбекскому другу, что уже служило для нее рекламой в моих глазах, как женщины, которая привлекает мужчин.

      – Только она замужем, – повторил он со вздохом глубочайшего сожаления.

      – Ну не велика потеря, – подумалось мне. Ведь я видел ее и как-то не очень она впечатлила.

      Но Наташины слова меня жутко заинтриговали. Девушка не может быть плохой и некрасивой, если даже Наташа от нее безума. Так что сразу после этого сообщения я пересмотрел свои взгляды. И хотя по-прежнему не находил ее привлекательной, как я помнил, но все вокруг бросали о ней такие восторженные речи, что мне захотелось узнать, в чем же дело.

      Но я не знал, что тоже подпаду под ее чары.

      Я просто хотел улучить удобный случай поговорить с ней. И улучил.

      В перерыве я шел к Капуру в класс, что на втором этаже. Оттуда я увидел Тануджу внизу. Она направлялась в читальный зал. Во всем темном.

      – Привет, Тануджа! – окликнул я ее познакомиться.

      Она искренне обрадовалась мне.

      – Привет.

      – Как поживает твой муж? – спросил я ее.

      Она совсем оживилась.

      – О, хорошо…

      И мы начали странный диалог. Она, задрав голову. Я, сев на корточки и смотря на нее через железные решетки перил. Он служит акаунтером в банке. Готовит китайкую еду, как любит она, ну и вообще замечательный человек… Я постарался показать, что я тоже не лыком шит – почти торгую на бирже. Громкое название брокер, трейдер. Форекс, ценовая волна.

      Не знаю сколько мы так разговаривали. Не ведаю на каком языке – я только что приехал из России. С нулевым знанием языков. Думаю, все наши встречи и складное наше общение проистекало от того, что я на нее не расчитывал как на любовницу. Хотя с первого мгновения разговора мне почудилось, что между нами что-то есть…

      – Ладно. Я пойду, – сказала она. Видно, затекла шея смотреть вверх.

      Мы в приятном состоянии духа распрощались. И так с этих пор я в нее чуть-чуть влюбился.

      В сотой группе учились все монголки. С ними четверыми я познакомился через Наташу. Они достаточно дружелюбные, правда немногословные и стеснительные. Даже веселая разговорчивая Цельмех (чтобы нам легче было выговаривать, она попросила называть себя Марьям), высокая, полненькая, миловидная, – я не видел, чтоб она слишком с кем-то общалась, кроме нас.

      Как-то мохноухий Питамбар спросил в шутку кто зачем приехал в Индию. Я со смехом ответил: «Жениться». Цельмех обернулась:

      – О, правда? Поздравляю, – по-русски.

      Так я вошел в их маленькую монгольскую компанию. Одна из них ходила плавным белым призраком.

      И вот, проводив взглядом Тануджу, увидел ее. Заинтересовался. Джага, высокая сухопарая, появилась, возвышаясь над головами других студентов. Ее бледно-белое лицо маской сидело на голове. Чуть прищуренные и без того узкие глаза, казалось, насмехаются над миром, но ехидства в них не чувствовалось.