Измена. Тест на отцовство. Рика Ром

Ты хочешь выставить нас сыном на улицу?

      – Его сейчас приведут к тебе. Повидаетесь.

      Нарочно не слушает меня, отгораживается невидимой стеной. Дальше от меня и ледянее.

      – Вов? Почему?

      Он кружится вокруг своей оси, толкает ни в чем неповинный стул и тот отлетает к двери. Гладкий пол – ледовый каток.

      – У меня и без вас проблем хватает, поживете немного в пятикомнатных апартаментах, пока я решу кое-какие проблемы. Какого черта, ты вообще спелась с Машей?! На хрена поменяла путевки и снова засунула мое мнение в задницу?!

      Подбородок дрожит, пальцами стискиваю больничную простынь.

      – Я тебя люблю, Вов…

      – Прости, – чертыхается, рвется к кровати, – я тоже, Зой.

      Я сглатываю, а он продолжает:

      – И я не понимаю, как так произошло…бес попутал…вилами в зад…

      Часто–часто моргаю, но это не помогает придержать слезы.

      – Почему, Вов?По-че-му!?

      – Не знаю, – растирает заросшие щетиной щеки, сутулится, стонет, ворчит. – Правда, не знаю. Я будто не управляю собой и своим телом.

      – Уходи. Я не хочу тебя видеть.

      – Сейчас не подходящее время, но ты должна меня услышать.

      Что еще? Мысленно задаюсь вопросом и сразу же стираю его ластиком из памяти. Вова упирается кулаком в матрас и немного склоняется ко мне. Не похож на раненого зверя. За секунду наряжается в хладнокровного монстра.

      – Я не уверен, что Ева моя дочь. Поэтому не решался откровенно во всем тебе признаться.

      – Вон! Прочь!

      Я нахожу в себе силы для истошного крика. В палату вбегает уже знакомая медсестра и возмущенно вскидывает руками.

      – Покиньте палату, немедленно. Больной нужен покой.

      – Исчезни, – я поворачиваю голову на бок и тихонько вою.– Испарись навсегда!

      Медсестра вводит снотворное средство в капельницу, крутит колесико регулируя дозу, а Вова пятится к двери и скрывается за ней.

      – Скоро к вам заглянут полицейские, так нужно. – Говорит моя спасительница.

      Меня трясет от боли. Не от физической, от душевной. Она откусывает от меня большие куски, оголяя кости. Я сгнию заживо. В одиночестве и ненужности.

      – Мамочка! – и в комнате появляется лучик.

      Артемка маленький мужчина и моя гордость. Спортсмен, умница и настоящий помощник. Запрыгнув слету на кровать, ложится на меня сверху и затихает. Девушка в голубой униформе улыбается и гладит его по пшеничной головке.

      – Я оставлю вас. Но ненадолго. Скоро лекарство начнет действовать, и вы уснете.

      – Спасибо.

      Целую сыночка там, до куда дотягиваюсь и не перестаю обнимать. На нем только пара царапин и шрамик на лбу, заклеенный пластырем.

      – Мам, – Тёма нацеливает на меня голубые глаза. – Папа так быстро ушел и даже не обернулся, когда я позвал его. Ему плохо?

      – У папы стресс. Ты знаешь, что такое стресс?

      – Это когда едят много сладостей?

      Я с грустью улыбаюсь. Голова кружится от миражей, приносящих образ счастливой Маши…

      – Именно так.