Чаровница. Синан Джейда

две луны, достигнув пика небосклона, начали с него свой спуск, а ветерок вновь несмело зашевелил листву, будто родитель, треплющий детей по головкам, подбадривая жить дальше, к берегу вышла длинная тень. Тень присела и, увидев хабы, разбросанные по песку, заплакала. Никто никогда не видел, как она плачет. Никто, даже ее бывшая помощница. Грусть и горе эта тень всегда держала в тайне.

      Девушку она не уберегла. Грудь ее, как грудь Мэнди в предсмертную минуту, затопило сожаление по ушедшей возможности выбора. А ведь ничего еще не окончено. Эта история еще заставит о себе вспомнить и не только тень, оказавшуюся хранительницей. Раз ожерелье порвано и оставшихся хаба недостаточно, чтобы собрать его заново, то значит – где- то в мире людей случилась беда, и эта беда непоправима. Носитель ожерелья пока еще ребенок, но он будет расти, и кто знает, может мир скоро получит нового злодея.

      Но у хранительницы хватало мудрости, чтобы понять – если есть злодей, есть и герой. И придет время – он явится к ней за ответами.

      Что ж, решила она, она подождет. И вровень час искупит все свои ошибки.

      Глава 1.

      Этой ночью во дворце зажгли десятки тысяч свечей, а у позолоченных кованых ворот во двор выстроились десятки мужчин в сливовых кафтанах и тюрбанах, блестящих от лоска. Все они были готовы при первой необходимости оказать свои услуги многочисленному хороводу гостей, покидающих свои разноцветные повозки, дабы предстать пред очи его высочества султана Искандер- Язида Второго.

      Султан в свою очередь восседал в самом центре своих дворцовых владений и с высоты тронного подножия беспристрастно и с некоторой тоской наблюдал за своими поданными, благодарно вкушающими его дары. Квадратные столики на низких ножках в виде деревянных шаров усеивали весь зал, а вокруг них, разделяясь на семейные кланы и их подопечных, вели разговоры представители знати и власти в стране пустынь. И количество в зале их все пребывало и пребывало. Все они по приходу обязательно проходили по почетной дорожке к трону и там склонялись в низких, но не всегда сугубо искренних, поклонах. Каждый гость стремился превзойти другого блеском своих даров и заслужить от султана хоть какой- либо признак благоволения. Один за другим они пытались выделиться, то и дело обмениваясь друг с другом злыми, завистливыми или надменными взглядами. Особенно ретиво переругивались в воздухе между собой члены наиболее богатых родов, славящихся своими дальними родственными связями с султанской кровью.

      Однако даже они уступали по степени своего влияния на жизнь Эры тем исключительным мужам, что ближе всего находились к сердцу власти. Ведь лишь избранным было дано знать, что истинную власть в стране представляет вовсе не султан, почивающий на троне, а тот, кто стоит всегда и везде рядом с ним – великий и ужасный визирь- Альвахд, ни один совет которого еще не прошел мимо воли султана. Казалось, все, что этот костлявый человек не шептал на ухо султану, исполнялось в тот час же, ровно так, как он того желал. Даже если б для исполнения его слов Искандер- Язиду Второму пришлось