Белый барнаульский блюз. Петров и Сидоров идут к Иванову. Вадим Александрович Климов

кафе процессом рулила баба Зина по прозвищу «Говорящая голова». Когда она стояла за барной стойкой, было видно только ее голову.

      Управляла всем буфетчица Жанна, крупная девушка с выдающейся грудью и маленькой белой фигней на голове, которую называли «наколка».

      Все было родным. Чашки с отбитыми краями, кривые алюминиевые креманки, гнутые ложки.

      «Говорящая голова» с грязной тряпкой, убирая крошки со стола, повторяла заклинание:

      – Сидите тут, чо сидите?

      «Кофейник» был в прошлом.

      В прошлом у Джоника было три брака и с каждой женой по ребенку. Товарищ, работавший сторожем в библиотеке, пристроил его в дворники. Джоник хорошо играл в домино, а его друг Стас сидел ночами в библиотеке и писал роман.

      Стас одно время жил в Москве, хотел стать популярным писателем, а потом вернулся в провинцию.

      – А как часто вы собираетесь? – спросил Кузьма.

      – По воскресеньям, с девятого мая по двадцать седьмое сентября включительно, с пятнадцати ноль-ноль до финала.

      – Здорово, Кузьма Евсеич, – громко сказал мужик, сидевший на дальнем углу в тени клена, и снял кепку.

      – Здорово, – обрадовался Евсеич, узнав Мерилина, приятелями они не были, но раньше часто встречались на собраниях.

      Писатель Мерилин был классиком местного разлива, но от его купажа почти никого не осталось – самые крепкие вымирали. Недавно похоронили почти столетнего патриарха Юдалевича, а он был еще довоенного выпуска. У Мерилина было два инфаркта, три жены и дети от разных браков.

      Новая власть денег на писателей не выделяла, а он был председателем местного писательской организации. Хорошо, что самого иногда печатают, да на съезды приглашают, кончалась писательская лафа, не СССР.

      Мерилин по молодости успел захватить советский режим. За первую опубликованную книжку он купил «Жигули». А потом кинули писателей, крутись, как хочешь. Вот и навертел два инфаркта.

      «Что смотришь? – крутилось в голове у Мерилина. – И тебя кинули, старый чиновник? Я народу служил, а ты – власти, а пенсия у тебя побольше будет».

      Трудно понять, что думает писатель, когда оценивающие смотрит в глаза собеседнику. Кузьма даже обрадовался, узнав Мерилина.

      – Очень рад, Кирилл Кириллович. Решил научиться в домино играть, один же не будешь – компания нужна.

      – Что вдруг?

      – Не вдруг, давно хотел, дед играл. Помню, как стучали они во дворе гришашками, мне ребенком казалось, что у них тайный клуб. Мы в карты за гаражами играли, а они на виду у всех. Вспомнил, решил жизнь проходит, а я в домино не умею. Здоровье как? – Евсеич был в курсе писательских недугов, общие знакомые регулярно рассказывали.

      – Пошел сегодня в поликлинику, а у них талончиков нет. Вернулся, вдруг звонок, и номер московский, спрашиваю – кто? А там железный голос, оцените качество обслуживания в поликлинике номер один. Откуда в Москве все знают, а? Что я им скажу, у нас тут талончиков нет? Маразм, – и треснул по столу костью. – Вышел.

      – Если