Проклятое призвание. Наталья Юрьевна Царёва

думал о своем.

      Мне пришло в голову, как хорошо было бы нарисовать его вот так: в осенних сумерках, с сигаретой, совсем одного. Это было похоже на рисунки Вика, только он обычно концентрировался на девушках в шарфах и шляпках. У нас у всех свои фетиши.

      Наконец парень поймал мой взгляд. Я смущенно улыбнулась и отвела глаза. Нет, красавчик, я не собираюсь знакомиться с тобой, в моей жизни и так все слишком сложно…

      Не смотри на меня, я только камера, что ищет удачный кадр, я бинокль, через который глядит вселенная, я та дверь, из которой попадаешь в неизвестность. Я не твоя судьба и даже не подруга на вечер. Я никто.

      Не смотри, не смотри. Пройди мимо. Целее будешь.

      Позвони мне, позвони.

      Р. Рождественский

      8. В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО ВРЕМЕНИ

      Придя домой, я забралась в ванну. После вечерней прогулки под дождем хотелось согреться. Телефон остался в комнате, и вот, выбравшись, я обнаружила пять пропущенных от матери.

      Она никогда не звонила один-два раза.

      Если ей хотелось меня слышать, она нажимала на кнопку вызова, пока не надоест.

      С упорством, достойным лучшего применения.

      Вздохнув, я перезвонила. Хотя не хотелось. И что-то внутри, может быть, жизненный опыт, пищало «не надо».

      Мать взяла трубку почти сразу.

      – О, прорезалась, – прокомментировала она мой звонок. И я внутренне содрогнулась от этого хорошо знакомого, немного ироничного, властного, как будто чуть-чуть манерного голоса. Мне всегда казалось странным, что многие знакомые семьи говорили, что наши голоса похожи – я всегда свой представляла совершенно другим.

      И еще страннее было думать о том, что пройдет время, и стану похожа на мать – потому как те же знакомые твердили о нашем сходстве уже сейчас. Себя же я всегда видела совсем другой.

      – Смотрела я вчера репортаж с выставки, – продолжала женщина, благодаря которой я появилась на свет. – Почему ты всегда в темном? Ты надень хоть что-нибудь светлое, тебе не пятьдесят лет. Да и туфли ты какие-то выбрала… С открытым носом уже не носят.

      – Надела что было, – быстро, на упреждение, огрызаюсь я.

      – Так это плохо, что у тебя такой маленький гардероб. Надо думать о том, как выглядишь, девочка моя. Ты хоть маникюр-педикюр делаешь, как я сказала?..

      – Маникюр да, а на ногах я не люблю…

      – Ну и зря. Ты чего ждешь, пенсии? Кстати, как у тебя с деньгами?

      – Ну… немного есть…

      – Ладно… Боюсь уже спрашивать… как на личном?

      – Ничего интересного.

      – Может быть, оно и к лучшему. Этот твой, картавый, не прорезался?

      Мать про Вика, с горловым «р» которого не смог справиться даже самый опытный логопед в городе. Мать всегда его терпеть не могла.

      – Нет, мама, мы не общаемся…

      Вспомнив вчерашний кофе, я стараюсь сделать свой голос максимально убедительным.

      – Мне вообще передавали, у него девушка.

      Никакой девушки у Вика нет и в помине, но матери об этом