Свет Надежды. Сафийа Наильевна Абдуллова

вытянулся, как струна.

      – Сегодня опять получил столько благодарностей, хоть ушами ешь.

      Андрей повернулся и сделал такую кислую мину, что Серебряков растерянно пояснил:

      – Ну в смысле, опять пациентки достают.

      Лучше бы он не говорил об этом, ибо Бояркин любил читать лекции и давать рекомендации не только своим пациентам, но и злоупотреблял такой возможностью, чтобы проделывать то же самое с коллегами и подчиненными.

      – Садитесь, товарищ Серебряков. Нет, вы садитесь. Вы же пришли ко мне с письмами, а значит, пришли по делу. – Он посмотрел на ручные часы и улыбнулся. – У нас как раз есть время. Пациентов у нас не наблюдается. Я все ваше расписание знаю, поэтому оставайтесь у меня на обед.

      Серебряков скрестил руки на груди, сел на стул напротив своего шефа и тяжело протяжно вздохнул, готовясь принимать нравоучение о том, что их профессиональный долг – лечить пациентов, а не влюблять их в себя. В чем был виноват товарищ Серебряков, если к нему сами приходили эти женщины под полтинник и возносили его на уровень своего Спасителя? Сам доктор Серебряков добр и отзывчив, выражался зачастую бытовыми фразами, чем выделялся на фоне своих коллег, которые применяли «уместные» изречения. Одна из пациенток наладила ходить к нему с гостинцами – а он и не против поесть вкусных пирогов с картошкой. Другая, ну совсем еще студентка, неправильно его поняла, когда он выразился, что ей нужно найти опору в жизни – и она без памяти нашла опору в нем. Теперь хотя бы у нее есть мотивация жить, а то если перестанет принимать антидепрессанты и надеяться на отношения с доктором, то окончательно сведет себя в могилу. Еще одна представительница прекрасного пола, потерявшая своего мужа (он разбился в аварии), пришла к доктору на второй сеанс и заявила: «Вы так похожи на моего мужа!». Это и принудило её к «благодарственному письму», которое в ряде других лежало на столе и своим видом показывало, какой эффект производит на своих пациенток доктор Серебряков.

      – Если хотите, можете меня направить в отделение, где поменьше женщин.

      – Как же я вас перенаправлю? К вам, что, как к урологу, на прием будут ходить? Нет уж, учитесь объяснять своим пациентам, что вы лишь доктор, а не якорь, за который надо хвататься. Научите их искать опору и мотивацию в самих себе, пусть заглянут в себя и поймут, что жизнь после разводов, потерь и расставаний продолжается. И вообще, вы бы все эти вопросы оставляли в своем кабинете и не выносили их сюда.

      – А как же… Ну, они же продолжат ходить.

      – Выписали рецепт лекарства, и пусть идут себе. Вы провели сеанс, не соблазнились на вкусные пряности и подарки и деликатно отпустили этих бедных женщин из своего кабинета. Пусть не думают, что одной влюбленностью они зачеркнут все свои проблемы. Отказывайте им во всем, что не касается вашей помощи. Вы как врач обязаны их направлять к самостоятельному решению их проблем, а не становиться самим решением.

      В кабинет вошла Узербацкая с весьма встревоженным лицом. Волосы её слегка растрепаны (явное последствие ношения шапки), а воротник белой рубашки небрежно поднят.

      – Извините,