Сшитое сердце. Кароль Мартинез

подальше от ушей живых, улепетывает со всех ног. Фраскита дрожит, стоя перед женщиной, которая незнакомым голосом на неизвестном языке обращается к своим предкам.

      В пустых руках матери появляются две черные повязки.

      – Теперь я завяжу нам глаза. Ты должна будешь запомнить все молитвы, какие услышишь. Они появились до первой книги, и мы тайно передаем их от матери к дочери. Это можно делать только на Страстной неделе. Тебе придется выучить их все, и ты в свой черед передашь их тем из своих дочерей, которые окажутся достойными. Молитвы нельзя записывать и нельзя проговаривать про себя. Их произносят вслух. В этом весь секрет. Некоторые из них ты будешь сопровождать действиями, которым я научу тебя позже.

      Глаза завязаны.

      Мать заставляет ее несколько раз повернуться кругом. Ориентиров не остается. Земля уходит из-под ног. Голова кружится. Глаза ищут, ищут свет. Хочется сбежать.

      И тогда в ночи раздается голос. Это не голос матери. Он идет словно из недр земли – потусторонний голос, обволакивающий, шепчущий голос, одновременно близкий и далекий, одновременно ясный и глухой, одновременно вне Фраскиты и у нее под кожей. Она должна все повторить. Все запомнить. У нее всего четыре ночи на то, чтобы вобрать в себя тысячелетнее знание.

      Фраскита в страхе повинуется. Она повторяет в темноте сказанное, и тяжелые слова с силой впечатываются, запечатлеваются в ней по мере того, как она их произносит.

      В эту первую ночь моя мать выучила наизусть молитвы, изгоняющие солнце из головы, молитвы от порезов и от ожогов, от болезней глаз, от бородавок, от бессонницы… На каждую мелкую человеческую напасть была своя молитва.

      На вторую ночь молитв было меньше, и ей показалось, что их труднее понимать, произносить и запоминать. Эти молитвы исцеляли от сглаза и оберегали от вольнодумцев, от белой дамы и от исчадий тьмы.

      На третью ночь голос научил ее двум таким сложным, таким непроницаемым молитвам, что Фраскита не сумела даже уловить, к кому они обращены. Она старательно повторяла невнятные, почти непроизносимые звуки. Таинственная речь, наполнившая ее рот, была материальной и плотной, и Фраскита долго ее пережевывала. Ей казалось, что, по мере того как она выговаривает слова, странный вкус касается ее нёба, щекочет язык.

      Эти заклинания заставляют про́клятых подниматься, будто тесто, и позволяют перебрасывать мосты между мирами, открывать решетки гробниц, выявлять завершенное.

      Наконец в последнюю ночь этот идущий из тьмы, но уже привычный голос наделил ее даром.

      Теперь ты умеешь с помощью святых исцелять мелкие телесные недомогания, ты умеешь освобождать души с помощью той, кого здесь называют Марией, но у нее много других имен, и ты научилась слышать жалобы и уроки умерших. Но запомни! Ты должна будешь бережливо распоряжаться своей силой – молитвы первой ночи можешь применять когда тебе заблагорассудится, но если не хочешь утратить те, что получила во вторую ночь, ты должна произносить их лишь тогда, когда чужак попросит тебя о помощи. Близким