Граф Монте-Кристо. Том 1. Александр Дюма

за столом орехового дерева, который он вывез из Гартвеля и который, в силу одной из причуд, свойственных выдающимся личностям, он особенно любил, король Людовик XVIII рассеянно слушал человека лет пятидесяти, с седыми волосами, с аристократическим лицом, изысканно одетого. В то же время он делал пометки на полях Горация, издания Грифиуса, издания довольно неточного, хоть и почитаемого, и дававшего его величеству обильную пищу для хитроумных филологических наблюдений.

      – Так вы говорите, сударь… – сказал король.

      – Что я чрезвычайно обеспокоен, ваше величество.

      – В самом деле? Уж не приснились ли вам семь коров тучных и семь тощих?

      – Нет, ваше величество. Это означало бы только, что нас ждут семь годов обильных и семь голодных; а при таком предусмотрительном государе, как ваше величество, голода нечего бояться.

      – Так что же вас беспокоит, милейший Блакас?

      – Ваше величество, мне кажется, есть основания думать, что на юге собирается гроза.

      – В таком случае, дорогой герцог, – отвечал Людовик XVIII, – мне кажется, вы плохо осведомлены. Я, напротив, знаю наверняка, что там прекрасная погода.

      Людовик XVIII, хоть и был человеком просвещенного ума, любил нехитрую шутку.

      – Сир, – сказал де Блакас, – хотя бы для того, чтобы успокоить верного слугу, соблаговолите послать в Лангедок, в Прованс и в Дофине надежных людей, которые доставили бы точные сведения о состоянии умов в этих трех провинциях.

      – Canimus surdis[4], – отвечал король, продолжая делать пометки на полях Горация.

      – Ваше величество, – продолжал царедворец, усмехнувшись, чтобы показать, будто он понял полустишие венузинского поэта, – ваше величество, быть может, совершенно правы, надеясь на преданность Франции; но думается мне, что я не так уж не прав, опасаясь какой-нибудь отчаянной попытки…

      – С чьей стороны?

      – Со стороны Бонапарта или хотя бы его партии.

      – Дорогой Блакас, – сказал король, – ваш страх не дает мне работать.

      – А ваше спокойствие, сир, мешает мне спать.

      – Постойте, дорогой мой, погодите: мне пришло на ум пресчастливое замечание о Pastor quum traheret[5]; погодите, потом скажете.

      Наступило молчание, и король написал мельчайшим почерком несколько строк на полях Горация.

      – Продолжайте, дорогой герцог, – сказал он, самодовольно подымая голову, как человек, считающий, что сам набрел на мысль, когда истолковал мысль другого. – Продолжайте, я вас слушаю.

      – Ваше величество, – начал Блакас, который сначала надеялся один воспользоваться вестями Вильфора, – я должен сообщить вам, что не пустые слухи и не голословные предостережения беспокоят меня. Человек благомыслящий, заслуживающий моего полного доверия и имевший от меня поручение наблюдать за югом Франции (герцог слегка замялся, произнося эти слова), прискакал ко мне на почтовых, чтобы сказать: страшная опасность угрожает королю. Вот почему я и поспешил к вашему величеству.

      – Mala ducis avi domum

4

Мы поем глухим (лат.).

5

Когда вез пастух… (лат.) (Гораций. Оды, I, 15).