Сокрушители большого жука. Былина первая. Кирилл Ситников

стороне кабаки: «Синий кабан», «Два меча», «У Гостомысла». По правой: «Друже», «Косое око» и «Полон жбан». Кощей, а ну сходи проверь мою память.

      Кощей скрылся за поворотом.

      – Знаешь, малявка, – обратился Горыня к Искре, – когда-нибудь мне стукнет девяносто. Я забуду своё имя, начну гадить в шапку и подозревать, что тебя подменили на соломенное чучело. Но, клянусь, чертоги моей угасающей памяти сохранят названия сих замечательных заведений.

      – Почему? – спросила девочка.

      – Потому что в них случилось всё хорошее, что со мной было в жизни.

      – И что именно?

      – Я, честно говоря, не помню.

      Кощей вернулся, поджав губы и уважительно кивая.

      – А! – расплылся в довольной улыбке богатырь. – Я ж говорил – всё в яблочко!

      – Нет, ты ничего не угадал.

      – Хватит врать. Я же вижу восхищение на твоём бледно-поганочном лице.

      – Моё восхищение связано с тем, что открылось вместо кабаков.

      – Что?!

      Горыня ушлёпал за угол, подозревая нехорошее. И самые худшие его ожидания с лихвой подтвердились.

      Кабацкая улица была на месте. Но на ней не было ни одного кабака. Вместо них свои мерзкие безалкогольные двери распахнули ряды кисельных, сбитнедельней и отварошных. Внутри никто не пел, не обнимался и не чистил друг дружке морду – нормальных посетителей заменили причёсанные юнцы, сидящие поодиночке и все как один уткнувшие носы в бересту.

      Горыня отшатнулся назад, озираясь по сторонам с видом человека, который вдруг понял, что умер.

      – А… а где?! – простонал витязь.

      – Тебе чего покрепче испить надобно, земляк? – догадался старый прохожий с лицом медового знатока. – Ступай по оному боку две версты до Опочивальни, ближе нету. Найдёшь там Евсеев переулок, а в нём – червонный теремок. В теремке том два хазара винокурню смастерили. Из щавельного жмыха вино делают и продают его люду под видом ахейского. С двух кувшинов главу складывает! Могу отвести. Я также желание великое нахрюкаться имею!

      – Ты узнал меня? – спросил богатырь.

      – Истинно так, – кивнул знаток. – Ты Акулина, дщерь бочкаря, на излишества падкая, ибо мало отец тебя колотит. Так двигаем стопы к хазарам али нет? А после попоём!

      – Иди куда шёл, дед, – буркнул Горыня.

      – Какой я тебе дед, Акулина?! Мне двадцать восемь! – обиделся пьяница, пнул проходившего мимо полосатого кота и продолжил свой зигзагообразный путь.

      Горыня почувствовал, как невыносимо заскучал по Лихоборам.

      – Ты только посмотри, Акулина, какое здоровое и любознательное поколение тут заколосилось! – заявил Кощей, глядя на посетителей киселен. – Интересно, что они читают?

      – Надеюсь, пособие «Как оторваться от бересты и наконец-то найти себе бабёнку», – пробухтел Горыня. – Иначе это потерянное поколение, а не здоровое.

      – Они читают Лихого Отрока, – ответствовала