Сокрушители большого жука. Былина первая. Кирилл Ситников

потянет, провалиться мне на этом месте! Триста вёрст, две недели туда, две – обратно, никого не ограбили, условия выполнены, все счастливы! А? По рукам?

      Кощею план Горыни не нравился. Он был сырым и непроработанным. От него разило провалом. Но всё же это был план. А своего у Кощея не было.

      – По рукам, друже.

      Когда Горыня возвратился к Искре, та увидела в нём совершенно другого персонажа. Глаза его светились добром и искренним участием.

      – Решение принято, дитя, – громыхнул витязь твёрдой сталью. Сделал небольшую паузу для пущего саспенса и продолжил: – Мы отведём тебя в Славгород.

      – Совершенно безвозмездно, – вставил Кощей.

      – Ну, есессно. Это мой долг, ведь я рождён и воспитан богатырём, защитником Славгорода и всех жителей его от мала до велика.

      Кажется, в избе от этих слов стало немного светлее.

      Искра поклонилась в пол.

      – Она так к вечеру надвое переломается, – шепнул Кощей.

      ***

      В долгий и опасный путь друзья решили отправиться в тот же день, чтобы не терять драгоценное время. Им предстояло идти пешком – Кощея на дух не переносили лошади. Теоретически был вариант добраться до Славгорода на лодке или самодельном плоту. Но Горыня наотрез отказался грести триста вёрст против течения, небезосновательно подозревая, что эту обязанность повесят именно на него. Тогда остро встал вопрос Горыниной обуви богатырского размера. Кощей обещал что-нибудь придумать и постеречь Искру. Горыня же взвалил на себя задачу что-нибудь наврать Яге, дабы объяснить их долгое отсутствие.

      – Что это ещё такое? – удивилась Великая Кухарка, глядя, как в её кухню с треском вваливается охапка георгин, число коих был легион.

      – Это тебе, хозяюшка моя! – ответил вынырнувший из георгиновых зарослей Горыня. Лицо его жирно сверкало елеем.

      – М-м-м. Какие милые. И, кажется, с моей делянки.

      – Ну, значит, твои любимые. Я угадал. Тащи горшок поширше!

      Яга со вздохом оторвалась от кручения жучиного фарша и свистнула. Самый большой из горшков сорвался с места и придвинулся к Горыне.

      – И что за повод?

      – Да разве он нужен мужчине? – Горыня с силой ввинтил пухлый букет в горшок. Из георгин вылетел рой ошалевших от внезапного переезда шмелей и, матерясь, скрылся за окном. – Это чтоб тебя порадовать, Кормилица! Ну и… в качестве извинений там… За утренний инцидент с Тугой. Ну всё. Откланиваюсь. Доброго дня.

      Витязь направился к выходу, отряхиваясь от комьев земли. Яга приняла выжидательную позу. Как всякая женщина, она любила сказки, но совершенно в них не верила.

      – А! – хлопнул себя Горыня по лбу. – Я ж забыл совсем! Слу-у-у-ушай, мать! У нас тут с Кощеем нарисовался планчик, как с тобой расплатиться. Очень хороший план. Верняк. Но! Принимая во внимание твои условия – кстати, абсолютно вменяемые, – для его осуществления нам надо отлучиться. На пару неделек, ну, на три-четыре максимум.

      – А кто ж за вас поручения мои выполнять будет, скажи на милость?

      – Ой,