Развод. Чужой ребенок. Лила Каттен

успеть. Старался прийти на помощь, блуждая в густой пелене дыма волоча за собой ушибленную конечность, на боль в которой даже не обращал внимания. Одно было ясно, я был медленным. Слишком медленным.

      Огонь распространялся все сильней. Я был готов схватить ее и бежать. Но оставалось только найти.

      В углу комнаты я заметил скрученное маленькое тело малышки и не мешкая рванул к ней.

      Взял на руки, обернул одеялом и поспешил на выход.

      Путь отрезал огонь то тут, то там.

      На моих руках была крошечная жизнь, которая зависела от меня.

      – Черт, – зашипел, понимая, что тот путь, который я держал сюда, уже отрезан огнем.

      Это была часть здания, которая горела сильней остальной. Мне удалось спуститься на этаж ниже. И с трудом найдя там окно, я направился к нему, но на меня снова что-то повалилось и на этот раз, пошевелиться я так и не смог.

      Потянувшись к рации, прикрепленной к поясу, я снял противогаз и постарался надеть его на малышку, дыша короткими рывками.

      – Восточная часть здания. Второй этаж… Мы здесь, – громко говорю в рацию. – Восточная часть здания… – дым, горький и разъедающий стал заполнять мои легкие, пока я продолжал говорить в приемник рации. – Восточная часть… второй… э-таж…

      Глава 2

      Мила

      Мое сердце оборвалось, когда посреди занятия по живописи мой телефон зазвонил.

      Сегодня впервые я не убирала мобильный на беззвучный режим. И вот…

      С пугающим страхом, который покрывал мое нутро колким покрывалом, я двигалась к столу и принимала звонок с неизвестного номера.

      – Алло?

      – Мила Евгеньевна?

      – Да, – на выдохе отвечаю и жду. – Я слушаю, кто это?

      – Это полковник Борис Геннадьевич Шмелев, – я узнала и голос мужчины и имя. Он главный в пожарной части моего Германа. – Ваш муж находится в первой городской больнице.

      – О боже… – оседаю на стул и отворачиваюсь от учеников. – Что… что с ним?

      – У нас был вызов. Он спасал ребенка и его придавило. Он надышался дымом, и у него травмирована нога с поясницей. Но он жив.

      Слушаю и медленно погружаюсь в прострацию клетки, сотканной из страха, а потом… будто глоток спасительный эти три буквы в конце.

      Жив.

      – Он не… не в критическом состоянии?

      – Нет. Его жизни ничего не угрожает.

      – Слава богу. Спасибо, что позвонили. Я буду очень скоро там.

      – Это мой долг.

      Уже собираюсь завершить звонок, но затем решаю задать вопрос.

      – Скажите, а ребенок? Ребенок, которого он спасал?

      – К сожалению, девочка умерла. Он пытался надеть на нее противогаз, но она уже надышалась дымом. Они были в опасной зоне поэтому, когда добрались до них, она уже не дышала.

      – Господи, – из глаз скатываются новые слезы и ощущение боли и сожаления становится сильней.

      – Возможно, Герману, понадобится не только помощь врачей, когда он придет в себя.

      – Я поняла.

      – Будьте с ним рядом, Мила.

      – Хорошо.