Развод. Чужой ребенок. Лила Каттен

влезая в окно на кране пожарной машины.

      Эти секунды, пока нас спускали на землю, длились так долго, что их хватило влюбиться в эту прекрасную и очаровательную девушку раз и навсегда. О чем я не пожалел ни разу за прошедшие десять лет со дня свадьбы.

      Когда будильник все же отвлекает нас от утренних объятий и ласк, мы с трудом и большой неохотой отрываемся друг от друга.

      Вместе идем в ванную. Умываемся и приводим себя в порядок. И только потом выходим на кухню.

      Мила ставит чайник. Я проверяю мультиварку, которая уже источает аромат аппетитной каши.

      – Готово?

      – Ага.

      – Тогда я за дочерью.

      – Удачи, – кидаю ей вдогонку и смеюсь.

      Наша дочь – это единственный знакомый мне ребенок и человек, который просто ненавидит просыпаться по утрам. А ей на минутку восемь лет.

      До меня доносится голос Милы, которая просит просыпаться Оксану, а та в ответ умоляет об одной минутке.

      Каша успевает остыть, когда две любые девочки появляются на кухне.

      Дочь, хмуро смотря на тарелку, садится за стол и неохотно ест.

      – Доброе утро, – смеясь здороваюсь с ней.

      – Когда уже лето?

      – Сейчас апрель, посчитай.

      – Не хочу, – бормочет под нос и берется за стакан с чаем. – Мам, мне кажется, я заболела.

      – А ты знала, что не только любопытной Варваре оторвали нос на базаре, но и лживой.

      – Папа, – возмущается она.

      – Милая, я тоже люблю поспать, но есть вещи, которые неизменны. Завтракай и пойдем собираться в школу.

      О да, дочь у нас с характером.

      К восьми мы уже одетые спускаемся в лифте на улицу.

      Оксана отошла от пробуждения и окончательно проснулась, жена выглядит свежей, но в глазах плещется тревога.

      Протягиваю руку и, найдя ее ладонь, сжимаю ее.

      Мила улыбается, но это просто губы, растянутые в улыбке, а не состояние души.

      Она и правда последнюю неделю ведет себя странно с этими снами. И меня это беспокоит.

      Я помню, как ей снился сон, что ее отец умирает. Это было пять лет назад. Но когда, однажды проснувшись утром нам позвонила ее мать и сказала, что произошло, Мила стала прислушиваться к своим снам. В подобное верить сложно, но, когда оно происходит на твоих глазах, ты меняешь свою точку зрения.

      Машина у нас одна, поэтому мы завозим сначала Оксану в школу. Затем жену в школу искусств, где она преподает живопись, и только потом я еду на работу сам.

      Но, прежде чем отпустить свою Милу, я прошу ее посмотреть на меня.

      – Родная, постарайся успокоиться, ладно?

      – Это глупо я знаю. Не представляю, как это выглядит со стороны, прости.

      – Эй, я не об этом. Я просто хочу, чтобы ты успокоилась и отпустила тревоги. Все будет хорошо. Давай, когда завтра я вернусь, мы вечером сходим погулять или в кино?

      – Отличная идея, – она улыбается мне и, протянув руку к щеке, гладит ее своей маленькой изящной кистью.

      – Я люблю тебя, – поворачиваю голову и прижимаю свои губы к центру ее ладони.

      – А я тебя.

      Стою на месте, пока она уходит к зданию, а как