Смерть Вазир-Мухтара. Юрий Тынянов

и говорите подряд все комплименты, какие знаете.

      – Я, кажется, действительно устал, мой милый друг, – поглядел на него морской водой доктор. – Путешествие по таким пространствам и по таким ничтожным поводам. Что мне Гекуба?

      – Вы цитируете Гамлета?

      – У каждого англичанина есть право на сумасшествие, – сделал доктор гримасу. – У других наций, впрочем, тоже.

      Англичанин говорил ровным голосом, не задумывались над ответами. Взгляд его не выражал решительно ничего. Сюртук, слишком обтягивавший, и тугие воротники были, пожалуй, дурного вкуса, но в Тебризе и Тегеране это было незаметно. Там со своими клистирами, припарками и порошками слонялся он целыми днями по гаремам шаха и Алаяр-хана в Тейрани. Там он притирал и кормил слабительными всех этих бесчисленных жен, и Макдональд, умелый временный посланник, терпел его.

      Россия завоевывала Восток казацкой пикой, Англия – лекарскими пилюлями и деньгами. Безвестный лекарь Гюзератской компании, вылечив счастливо одного из индостанских державцев, доставил Англии те владения, которые потом выросли в Ост-Индию. Макниль колдовал над шахскими женами в Персии. Он совершенно вытеснил в гаремах персидского хаким-баши с его сладкими фантастическими пилюлями.

      Теперь он казался недовольным, и это смягчало Грибоедова.

      – Я говорю с вами как частное лицо, – говорил доктор, будто читал приходо-расходную книгу. – Я прошу вас обратить на это внимание. Я вас не задерживаю, дорогой Грибоедов?

      Грибоедов посмотрел на часы. У него оставался час времени. Он был приглашен на экзамен в Школе восточных языков, что была при Иностранной коллегии.

      – Вы, вероятно, торопитесь на торжественный экзамен в Восточном университете, – сказал англичанин, – я имел особую честь получить туда приглашение, но я простужен, и это лишает меня счастья присутствовать на публичных торжествах, а мое невежество в языках делает меня там бесполезным.

      Грибоедов сморщился.

      «Кого только не приглашают на все эти экзамены, только будь иностранец».

      – Я тоже не большой охотник до этой чести, тем более что этот Восточный университет – вовсе не Оксфорд.

      Англичанин улыбнулся самой неопределенной улыбкой.

      – А вы знаете, – спросил Грибоедов, – наш казак Платов – почетный доктор вашего Оксфорда?

      – Кто? – спросил Макниль, и лицо его стало опять неподвижно.

      – Платов, – улыбнулся Грибоедов, – Платов, казачий атаман, лорд казачий.

      Макниль вспоминал.

      Наконец он раскрыл слегка рот и мотнул головой.

      – Вы правы. Я помню. Я его четырнадцать лет назад видел в Париже. На нем были бриллианты, на сабле, на мундире и где-то еще. На казацкой шляпе. Платов. Я забыл его имя. Это был русский Мюрат.

      «Вот и в Париж он таскался».

      – Он был столь же мало Мюратом, мой милый доктор, как вы – Гамлетом. Он был казак и вместе доктор прав Оксфордского университета.

      Но англичанин и с этим согласился. Грибоедов смотрел на него.

      Хотел ли Макдональд освободиться от своего лекаря и поэтому гонял