Девичий паровозик. Григорий Жадько

ответил я тоже шепотом.– Если хозяйка, обойдется. У нас сонный час.

      Опять постучали, но более требовательно.

      – Что уж там! Придется впустить, а то подумает не бог весть что. Так будет лучше, – проговорила она.

      Я со вздохом пошел открывать. В проеме с обезоруживающей улыбкой возник Константин.

      – Сударь!!! Как я рад видеть вас в нашем забытом богом уголке! Не ожидал!

      – Привет Костя. Сто лет.

      – Ты как не рад?

      – Хозяйка сказала? – вопросом на вопрос уклончиво ответил я.

      – Она. Дай, думаю поручкаюсь зайду. Ну, показывай, жена, невеста?

      – Ну, тебе прямо всё и расскажи!

      – И расскажи и покажи. Да! Красавица! – Он приложил ее руку к своим губам. – Константин. Старый друг Михаила, настолько старый, что он уже совершено, забыл меня и не удосужился заглянуть по соседству.

      – Мария Александровна, можно просто Маша.

      – Очень приятно. Чудесное у вас имя. Мое любимое. И матушку у меня так зовут. Если не прогоните, я тут у вас посижу минутку. У нас тут такая скука! Вы не представляете, как я истосковался по хорошему общению.

      Эта минутка у него затянулась почти на пару часов. Мы уже попили вместе чай. Я уже демонстративно молчал, но Косте все было нипочем. Он трещал и трещал без умолку и при этом смотрел только на Машу. Меня как бы ни существовало в природе. Природная скромность Маши не позволяла ей уйти или ответить резко, она только изредка виновато улыбалась, перехватывая мой возмущенный взгляд.

      Наконец я не выдержал и уже прямо сказал:

      – Костя, нам хотелось немножко отдохнуть. Маша чувствует себя не совсем здоровой.

      – Да конечно! Это я понимаю. Но как жаль. Правда, друзья мои, я бы так и сидел бы с вами и болтал весь вечер. Так не хочется уходить. Может, ко мне пройдем. Я теперь рисую, пишу картины, в основном пейзажи. Подарю, если что-то вам понравится.

      – Нет. Нет. Как-нибудь в следующий раз.

      – Тогда я не прощаюсь. Не откладывайте, завтра и приходите.

      – На счет завтра не обещаем.

      – Ничего и слышать не хочу. Буду ждать. Разволновали вы меня, разволновали друзья мои. Пойду, наливочки выпью пару стаканчиков, может, полегчает.

      Почему-то он не одобрял наш выбор, что мы остановились в этом доме. Об этом в разговоре он сказал не единожды, но уточнять, что он имел в виду, мы не стали.

      – Вот дернул меня черт за язык сказать про знакомство с Кайгородовыми, – четерхнулся я, когда за Костей, наконец, закрылась дверь.

      – Вы думаете, он все понял, что мы не муж и жена?

      – Ну, понял, не понял, что с того.

      – Мне стыдно. Сколько сидела, столько и думала об этом. Мне кажется, мы сами себя поставили в такое положение.

      – Давайте не думать об этом.

      – Давайте.

      – А улыбку на лице?

      – Я улыбаюсь, – она виновато растянула губы, и глаза у нее неожиданно повлажнели. Чувствовалось, что она сейчас расплачется.

      – Вы что?

      – Я такая по жизни и есть несчастливая.