Погреб. Игорь Олен

от ревности перед местными чуть не голой. Все и глазели. Будь здесь одна она – не отделалась бы: трахнули б в хвост и в гриву, и нажила б забот, выпендрёжница…

      Может, зря он волнуется? Он и сам смотрит Лене на грудь и ноги, в снах с ней в обнимку. Он сам – не лучше. Будь ночь и Лена, он, в общем, тоже бы…

      Всё равно не так.

      Что-то очень не так, он чувствует! Взять хоть карту: Ведьмина Кута – нету.

      Сманивают? Тьма случаев. Паренёк подал знак, мигнув. Присные прибегут с ружьём, постреляют их, изнасилуют Лену, джип разберут в запчасти, сбагрят по сервисам. Глушь, облоги… Здесь можно год лежать на безлюдье, прежде чем сыщут.

      Он видел Макса, ведшего свой джип с форсом.

      Туп Макс, не чувствует! Но и Хо, прячась в тёмных очках, молчит. Рядом с ним, полуголая, Лена тоже не думает об опасности, а лишь злится, что её Макс (её!!) лип к местной… Да ещё Влас в «кенгурятнике», притворясь, что плевал на всех, шпарит в детские игры… Спрос, меж тем, с Власа, коль что не так пойдёт. Влас, будущий спецагент, не понял, как повернулось? Их в академии учат анализу ситуаций или не учат? Что, он не видит?!

      Впрочем, Влас прав. Со всех сторон. Он ведёт себя грамотно, даже пусть заподозрил. Местные не полезут днём. Коль затеют что – ночью. Ночь всё покажет.

      Ночь…

      Дима вытер ладонь о брюки. Стало не жарко – знойно от нервов… Плюс он не в шортах, как Хо и Макс, не в бриджах, как Влас. Он – в брюках. Ног он не смел открыть, бледных. Ног он стеснялся, так же, как рук, жуть слабых. Он так завидовал бицепсам Макса, силище Власа! Впрочем, и Хо не слаб… Лишь ему явить, кроме длинного тела, скованного неврозами, фобиями, заботами, для каких причин мало, нечего. Прожил ведь он, не сдох ведь, хоть каждый день ждал кошмары? Прожил… Но он семнадцать лет каждодневно жил с мыслью, что страшного не случилось, так как судьба весь ужас вывалит завтра.

      Вот и сейчас вдруг впало: он до сих пор жив – чтоб здесь погибнуть.

      Тронули в ров меж круч, образованный оттого, что столетия здесь старались дожди, снег, транспорт. Выбрались, взяли вправо. Здесь их путь сделался травяным, неезженым, и шёл склоном вдоль речки, скрытой за избами да дворами.

      Зной изводил.

      – Кондей включи, – молвил Дима, тронувши ворот. Он задыхался.

      Макс ухмыльнулся: – Если Россия – пусть целиком, как есть: бездорожье и зной, и мухи. Сам хотел. Все хотели.

      – Жесть! – ныла Лена в тряских ухабах, стукаясь в дверцу, то вдруг валясь на Хо голым мягким плечом. – Нам долго?

      – Я разве знаю? – Макс глянул в зеркало заднего вида. – Гид ведёт… Ты расслабься.

      Дима порадовался кратковременной их размолвке, давшей шанс на его успех.

      Хорьколицый же, наклонившись над Леной, тронул бретельку на её лифчике.

      Лена дёрнулась прочь к окну. – Офигел, скот?! Что, блин, ты делаешь?!

      Дима понял: Лена и налитая, красивая её грудь – разное, спорящее друг с другом, то помогающее друг другу яро.

      – Будь, чува, – вёл гид, – проще! – Из «кенгурятника» он рванул ремень дамской