Месть – блюдо горячее. Николай Свечин

постоялом дворе Отрезова в Бутырках, возле Артиллерийского плаца.

      – Что-то новенькое. – Баулин заскрипел пером. – С документами селились или как?

      – Там пущали без документов, только плати.

      – Ух держитесь! Еще кого можешь назвать?

      Разбойник – хотя какой он разбойник, так, мелкая дрянь – задумался:

      – Вещи с убитого сторожа мы продали на Толкучем базаре какому-то Геркулану. Есть такое имя – Геркулан?

      – Есть, – кивнул губернский секретарь. – Так зовут барыгу с Нового базара, фамилия ему Садомов. Седой, а борода черная, крашеная – он?

      – Так точно.

      – Вот, значит, у кого валенки с тулупом Василия Полудкина.

      – И два оловянных стакана, – дополнил Мишка. – Барыга всего рупь дал за оба.

      Больше ничего важного выудить из него не удалось. Якимов подписал признание, и губернский секретарь сразу же поехал к полицмейстеру – доложить о первой удаче. Теперь состав банды убийц был известен. Дело оставалось за малым – поймать остальных. Поэтому Лыков увязался за Баулиным. В кабинете полицмейстера все трое стали намечать свои дальнейшие действия.

      Алексей Николаевич предложил сделать негласный обход всех номеров, постоялых дворов и съемных квартир:

      – У них на руках паспорт и увольнительный билет Полудкина. Вдруг кто-то прописался под его именем?

      – Тогда надо начинать с адресного стола, – возразил надворный советник.

      – Надо, но там, скорее всего, пусто. Многие квартиросдатчики как делают? Показал паспорт – и живи. Через два дня на третий хозяин продлевает временную прописку в домовой книге. А в участок не идет, потому как лень.

      – Разумно, – согласился Кузнецов и черкнул себе на заметку. Губернский секретарь сделал то же самое. Оба уставились на питерца в ожидании новых идей.

      Лыков уже привык к такому. Он действительно был опытнее даже бывалых полицейских и много переловил всякой нечисти.

      – Далее, допросить барыгу с Толкучки и тех двоих, у кого пряталась банда. Вдруг что вспомнят? Скорее всего, они разделятся. Троим сложнее прятаться, нежели каждому по одиночке. Осведомление еще раз накачать, как велосипедную шину насосом: пусть роют землю! Фамилии сообщить. Где у вас, господа, самые неблагополучные участки?

      Кузнецов подошел к плану Рязани и стал показывать:

      – Новую Стройку и Михайловку мы просветили. Троицкую слободу – лишь отчасти, уж очень она большая. Есть несколько мест неблагополучных, и до них мы еще не добрались. Это Кальная слобода на юге, Новопавловка, хибары близ Скорбященского кладбища. Военный городок в Дашковой деревне, вокруг казарм Болховского полка – там полицейского надзора нет. Выселки возле переправы через Оку. Починок близ Голенченской колонии душевнобольных. Бараки на Касимовке, вокруг скотобойни. Дачи на левом берегу Трубежа…

      – Там зимой не спрячешься, – возразил начальник сыскного отделения.

      – А ты смотрел? Есть отапливаемые дачи, есть сторожки и целый порядок незаконно возведенных домов на землях села Борок. Что еще? Две пригородные