Тары-бары. Владимир Плешаков

Анатолий Иванович живо представил себя, сидящего у входа в парк, и ему картинка понравилась. Но нога давала о себе знать, и Анатолий Иванович с горечью понял, что до парка не дойдет. Можно, конечно, было присесть и здесь, скамеек хватает, но на воображаемой картинке Анатолий Иванович сидел с газеткой именно у входа в парк. Но решение есть! И вполне себе достойное. Доехать пару остановок на трамвае! И Анатолий Иванович, круто изменив траекторию, направился к остановке. Трамвай не заставил себя долго ждать. И вот тут Анатолий Иванович столкнулся с проблемой, о которой как-то не подумал – ему предстояло подняться на довольно высокую подножку. Со здоровой ногой, до травмы, это никакой сложности не представляло, но теперь оказалось крайне непросто. Анатолий Иванович с силой ухватился за поручень и подтянул тело резким усилием на первую ступеньку. Благодаря сильной инерции, он быстро перешагнул выздоравливающей, но не выздоровевшей ногой на вторую ступеньку. Там чуть замешкался, но смог все же довольно быстро подняться и на последнюю. Травма, разумеется, тут же дала о себе знать. Жуткой острой болью. И Анатолий Иванович пожалел, что затеял этот моцион, замешанный на гордыне. Он доковылял до единственного свободного сиденья и с трудом опустился, сохраняя, впрочем, на лице выражение беззаботности. Все-таки гордыня имела место. Тут в вагон поднялась, вставая на каждую ступеньку поочередно обеими ногами и долго топчась на месте, старушка. Поднялась, оглядела вагон и направилась прямиком к Анатолию Ивановичу. «Ну почему сразу ко мне? Что я, самый молодой, что ли?» – подумал Анатолий Иванович, – «Хотя, уж точно не старый. Подошла ко мне, значит, выгляжу вполне в форме». Он удовлетворенно улыбнулся, но тут же понял, что встать и уступить старушке место просто не сможет. Не в силах. Боль в ноге была такая острая, что Анатолий Иванович даже вспотел. Но старушка встала рядом с ним и молча, требовательно смотрела. Анатолий Иванович заметил, что другие пассажиры начинают тоже смотреть на него, и в их взглядах явно читается: «Ну и тип, расселся без стыда и совести, бабушке место не уступит!» Он уже даже сделал было движение, чтоб встать, но перенеся вес тела на ногу, получил такую порцию боли, что едва сдержался от вскрика. «Нет, не смогу, очень болит, – подумал Анатолий Иванович, – Да и в конце концов, почему именно я?! Что, в вагоне никто не может уступить места? Есть тут и помоложе и поздоровее меня! И в конце концов, мне через одну выходить, вот тогда и сядет спокойно…» Но подняв глаза, он встретился взглядом со старушкой. Та покачала головой, презрительно скривив губы. Такого стыда Анатолий Иванович не испытывал давно. А может и вовсе никогда не испытывал. Он старался жить по совести и поступать согласно неписаным правилам общежития – никому не мешать, помогать по мере сил, уважать старость, пропускать дам вперед и так далее. И вот вдруг он, Анатолий Иванович, попал в такую глупейшую ситуацию – сидит, как наглый