Тары-бары. Владимир Плешаков

сверхзадач. Разрушают «четвертую стену», отделяющую сцену от зрительного зала. Никчемные аргументы! Желаете непрерывность действия и четвертую стену? Отправляйтесь в кинематограф! Там актеры старательно делают вид, что не замечают смотрящей на них кинокамеры. Может быть, поэтому «глазок» камеры и называется объективом? Он – безличен, объективен, это инструмент фиксации. Понятно, что и в самом финале фильма актеры, участвовавшие в нем, не выходят на поклон, объективность действия сохраняется до конца. Таким образом, зритель выступает здесь в роли тайно подсматривающего. Его не замечают, зато он видит все.

      Иное дело – на подмостках. Мы откровенно называем спектакль – представление. Мы представляем различные ситуации, эпохи, места. Если персонажи фильма переходят пустыню, то и камера со своим Объективом должна отправиться в пустыню и наблюдать там, среди настоящих песков, за актерами. На сцене же достаточно представить пустыню, то есть – вообразить. Мы можем обозначить ее одинокой хилой пальмой, на заднике, а можем просто сказать об этом, упомянуть в диалоге персонажей, что находимся в пустыне. И все. Этого хватит. Дальше начинается воображение. Представление.

      Сумасшедший в лечебнице тоже воображает себя в различных местах и эпохах, но окружающие не разделяют его представления с ним. В театре же в акте воображения участвуют все: актеры, музыканты и – зрители! Без их участия, без их фантазии театр не состоится. Они, придя в зал, выразили свое согласие в додумывании реальности, свою готовность соучаствовать в представлении. Так, совместными усилиями, суммой всех воль и фантазий и возникает Волшебство Театра.

      Я произнес свою финальную реплику. Она очень удачна. И сама по себе смешна. А вкупе с придуманным образом производит всегда положительный эффект. Придумать образ, конечно, задача режиссера. Он задает рамки и границы. И в этом, вроде бы фиксированном пространстве актер волен импровизировать безгранично. Вы скажете, парадокс? Вовсе нет. Ведь мы сами в нашей жизни ограничены множеством факторов: местом рождения, средой обитания, национальностью, врожденными качествами. Но в этих рамках мы свободны выбирать из великого числа возможностей. Из одной и той же стартовой точки расходится веером множество вероятных путей, биографий. Мы же выбираем лишь одну из мириад, и этот выбор – наш. Так что, свобода – это выбор в ограниченных рамках. Когда ограничений нет вовсе, это не свобода, а хаос.

      Режиссер в театре – тот, кто из хаоса бесконечных возможностей вычленяет определенные, превращая их в правила. Он как бы расставляет флажки по периметру поля, на котором предстоит совершенно свободно, но не заступая за ограждения, передвигаться актерам. Или другая аналогия – он создает азбуку, из которой актеры составляют слова.

      Эта моя роль коротка. Но персонаж чрезвычайно яркий и запоминающийся. Почти все реплики – афоризмы. Конечно, играет