Мои ангелы-спасатели. Николай Иванович Голобоков

она уже и в голове и пространстве.

      … Смотрю, ты уже пыжишься. Что, ещё страхи с улыбкой внутри.

      – Да? А может нам за пивом вспорхнуть. Хороший ведь повод. И мера.

      – Правильно, мягкая. Ласковая. По одной, питерского пивка. А?!

      … – Помнишь, как раньше юные пионеры салютовали, – всегда готов.

      – Вот и я открываю тебе шлагбаум таможни молчания – слепоглухонемым.

      Журавлик

      Так вот.

      А.

      – Это было там же.

      – Не далеко.

      – От моего полёта вникуда, буквально одна секция нашего будущего корабля.

      *

      – Ну что такое подъёмный кран мостовой и журавлик ты знаешь. И вот. Представь картинку. Журавлик со стрелой, который до солнышка почти достаёт, а ночью до звёзд. Высоко.

      – Но. Помогает рабочим поднимать на готовый корпус корабля или секций, ещё не состыкованных, и большие и не очень, запчасти.

      Подаёт метал листовой поближе к цеху, на заготовительный участок, а там, красавица гильотина, но она не головки преступникам отделяет от грешного тела, неет. Не те времена. Рубит метал, как бабки тряпочки ножницами. И у старушек из кусочков, обрезков от шитья тряпочек, шили мастерили лоскутные одеяла. Воот. Как. А у нас на заводе, эти ножницы по металлу другое дело, даже четвёрку. Толстую, хрусь, и нет листа. Но грохот не музыка и не литавры в оркестре, на крещендо, как говорят музыканты.

      Ну, кран, великан, высота поднебесная.

      Впереди сидит девица красная, правда не от красоты неземной, а жарко, вся кабина одета, правда рейками и стёкла, как на домах или теплицах. И, она почти в этой стеклянной скорлупе, но не черепаха, с бронёй, хотя бы черепашьей. Неет, есть то, что есть. И, и вот. Орут снизу майна. Майна!

      Ну, опустила она гак, этот крючок, и такелажник застопорил пачку стальных листов. Пачку, не газет, – сталь листовая, тройка, а то и четвёрка, толщина. А маркировку не посмотрел. Кран силён, допрёт. Кричит. И машет рукой, почти дирижёр в большом театре в столице.

      И.

      И, пошёл, пошёл вертеть колёсиками, кран пока ещё богатырский.

      Вот он, смертельный номер, в цирке жизни…

      Наматывает тросик и пачка поехала вверх. Мотор сила, перегрузка ему по барабану не бьёт по карману.

      И.

      И кран начал клониться навстречу к земле матушке.

      А высота.

      А размах стрелы!!!

      Крановщица не заметила ни крена, ни деферента.

      А такелажник ушёл. Он своё дело сделал. Пошёл к месту, где должна была приземлиться пачка, увы, не папирос, тогда модных Казбек…

      Конечно, не весь кран, который клюнул носом и, и, загремел кабиной стеклянной вниз на заставленную землю матушку разными конструкциями. Железными, точнее стальными…

      Гром.

      Грохот.

      Треск.

      Пыль и, веером, тучей, градом, разнокалиберным, боевым… летящие во все стороны осколки вихри битого стекла…

      – Рабочие к их счастью, были все на местах, внутри секций. Под крышей дома, хоть и не своего… Крыша, корпуса, точнее палуба