Мои ангелы-спасатели. Николай Иванович Голобоков

очередью доказал, что они украли. И усадили меня в корзину, где сидели их ребятня три человечка.

      Это была война сорок первый год. И мы, ну не мы. Взрослые эвакуировали домашний скот подальше от линии фронта. И забрались в Кавказские горы. Вот там и случилось это. Потом остановились и жили в землянках там, около Каспийского моря. Мама рассказывала. И. что бы там со мной было. Явно не детский сад с продлёнкой, и субботами, воскресеньями, какие сейчас бывают.

      *

      – Мой собеседник, капитан почесал затылок.

      – Похвалил за память, и дал добро ещё на одну историю, где мне тоже пахло не малиной.

      Теперь уже я почесал затылок и поблагодарил за внимание, к моему купанию но, не в священной купели.

      ***

      Керчь. Ремесленное училище. Мы на военном заводе, Залив назывался тогда, да и сейчас. Хотя прошло опять двадцать пять, а точнее, более, чем шестьдесят пять. Неделя теории в училище. Неделя практики. Я в цехе номер пять на стапеле. Перед стыковкой секций корабля они стоят, а мы и работяги, завершаем положенные работы. То фаску рубить отбойным, пневматическим аж иней летит с этого молоточка, а сталь на верхней палубе семёрка, если не ошибаюсь. Приходилось и в кормовом отсеке, весьма стеснённом, клепать кронштейны гребного винта. Помню, ух, ох и работа, не зря нас судосборщиков дразнили глухарями. Это не птичка, щебечет, потом, глухой, как пень после смены, я тогда на гармошке учился играть, так в общежитии хоть и не шумно вечером, а после смены в ушах треск, звук гармошки как гвоздь по стеклу. Какие там мелодии, Семёновну, частушку, тогда уже мог выдавать, плохо улавливал пианиссимо, как говорят музыканты.

      Да ещё и там в отсеке, где на века закрепили этот кронштейн, горн с дымком, правда кокс уголь, он хоть и бездымный, не задохнёшься как от горючки, такой уголь был. Только он, этот хорошо горевший и не дымивший, не способен был греть до посинения не нас, а метал до красного, а потом чуть почти белого цвета, заклёпки для кронштейна гребного винта. И воот, горн – жарко там бывало и зимой в морозы, хоть и крымские не северные.

      А мне тогда нужно было вместе с рабочим, к верхней палубе, но снизу, комингс люка рядышком, просверлить и потом заклёпки на переборке. А она, эта полоска стали как бы на потолке.

      Рабочий отлучился, пошёл в инструменталку, ну склад где инструменты мелочь выдают по маркам, для работы. Я решил сам просверлить отверстие, дрелью без разметки и следа керна, разметку сделать. Нет. Не сделал, да и как один без поддержки подушкой с другой стороны, но подушки не той, которая под ушки, в мягкой постельке, с пёрышками мягонькими, а кусок болванки. Нужен металл, что бы керн оставил гнёздышко для сверловки.

      Стал на козлика и, и приложился к металлу, где была разметка для заклёпки. Приложил, включил и сверло поееехало, и вместе с, пистолетом сверлом и шлангом… пооошло вниз и… и, я с ним. Туда не знаю куда. Вниз. … Высота… метров не меряно а, внизу бетон и метал, ждут шампуры или головой в бетон.

      – Дааа. Перспективка…

      Пропел, сквозь зубы капитан.

      – Повеселил.

      – Спасибо.

      Отдых