Мертвец из Лерута. Тома Болаг

подходит к длинному столу и отодвигает стул. Разгорается слабый огонёк свечи. Белые подушечки пальцев проводят по раскрытой почти в конце книге в поисках нужной строчки.

      Вздох. Юноша выводит копию слова на пергаменте. Под скрип пера писец доходит до конца страницы и переворачивает её. Лист отлипает, разрушая текст на следующем развороте.

      – Н-ц, проклятая сырость! Давно пора перенести всё на таблички. Вот сойдёт снег и тогда… – бурчит отшельник.

      Если бы его дом мог, он бы тихо рассмеялся. Хозяин жалуется на испорченные бумаги уже не раз и не два. Когда задания Совета Мэвы иссякают, юноша возвращается сюда на зимовку. Долгими ночами он переписывает свою коллекцию, и книжный стеллаж с каждым годом всё больше пустеет. Научные и художественные тексты прочно отпечатаны в голове жителя скалистого плато, не говоря о растительных рецептах, которые он может произнести даже спросонья. Внушительная библиотека, которую он собирал по крупицам среди руин городов и деревень, постепенно сжалась до пары полок.

      Писарь хмурится, вглядываясь в испорченные абзацы, но память быстро подсказывает нужные слова. К полудню он заканчивает копирование и встаёт из-за стола. Книга занимает своё место рядом с остальными, идеально заполняя брешь в ряду.

      Губы едва дёргаются, недостаточно даже для намёка на улыбку. Хозяин дома убирает письменные принадлежности и берётся за ступку и пестик.

      Переписывание закончено, и в голове нет и мысли ни о каких табличках. Зачем? Тогда ведь многолетний ритуал будет разрушен! Как тогда коротать долгие северные ночи в ожидании заданий?

      Пока руки работают над травами, глаза нет-нет, но соскальзывают к окну.

      “Скоро от скуки начну выть как ветер за окном. Нет уж, хватит. Подожду глашатая ещё с неделю и отправлюсь в Умилес к лавочнику. Всё равно список ингредиентов не сильно меняется год от года, а, если что, вороны меня нагонят”, – решает травник.

      Он берётся за черпак и наклоняет. Воды нет. Парень оставляет своё занятие и подходит к ведру. Жидкости на дне хватит разве что на полторы чашки.

      “Нужно идти за водой, – хмурый взгляд изучает травяную смесь. – Если оставлю так ненадолго, качество не сильно упадёт. Поспешу”.

      Травник накидывает верхнюю одежду и выскальзывает на улицу. Его убежище находится всего в пятистах шагах от Живой реки. С порога видна рваная полоса сухих кустарников и деревьев на берегу. Парень аккуратно спускается по ступеням, и тонкий слой льда хрустит под ногами.

      Вопреки общепринятому суждению о том, что подобные ему не чувствуют ни холода, ни голода, ни прочих потребностей, путник зябко кутается в поношенный плащ цвета осенней листвы. Быстрым шагом он преодолевает половину пути, когда его накрывает тень. Хриплое карканье заставляет дёрнуться.

      – Юг! Разведка! Сейчас!

      Подчинённый Совета задирает голову и щурится. Ворон скрывается в небе над долиной, освещаемой бесстрастным солнцем.

      “Отдых окончен!” – звучит радостная мысль.

      Юноша тут же разворачивается и спешит к себе. Пустое ведро падает в углу.