Чокнутая будущая. Тата Алатова

этого же мы, их зрители, и предназначены?

      Она вдруг рассмеялась – не театрально, а вполне по-человечески.

      – И ты меня прости. Я действительно то и дело воспитываю Алешиных жен, потому что до сих пор не могу до конца отпустить его. Он был моей юностью, понимаешь?

      – Простите, дамы, – вмешался Антон, – но я-то не собираюсь ни в какой театр. Тратить три часа на страдания чеховских персонажей? Увольте.

      Римма Викторовна бросила на него короткий взгляд и повернулась ко мне.

      – Когда я вышла замуж за Алешу, – ни с того ни с сего пустилась она в воспоминания, – мы жили в той же крохотной квартирке, где и ты сейчас. Я, Алеша, наш сын и колючий подросток, младший брат моего мужа. Когда Антон сломал ногу, я приносила ему еду и таскала его тетрадки в школу для проверки. Когда он болел воспалением легких, я варила ему куриный бульон! Перед нами частенько вставал выбор: купить ботинки нашему ребенку или куртку Антону, фрукты или школьную форму. А вместо благодарности мы слышали только подростковые претензии: я не просил, мне не надо, обойдусь!

      Антон пил кофе и слушал ее с видом человека, который внезапно оглох.

      – И теперь этот подросток не может потратить трех часов, чтобы разделить триумф своего старшего брата, который делился с ним всем, что у него было, – с горечью заключила Римма Викторовна и поднялась величественной королевой. – Спасибо за кофе, Антоша. Как всегда, я была очень рада тебя видеть.

      Браво.

      Бис.

      Я молча спрыгнула с подоконника, вспоминая, где уже видела эту сцену – в комедии или трагедии.

      – До свидания, Римма Викторовна. Мирослава, увидимся с тобой в субботу, – ровно сказал Антон.

      Я размашисто поклонилась, сдернув с головы панамку.

      – Слушаюсь и повинуюсь! – гаркнула с исполнительностью крепостного крестьянина.

      Римма Викторовна утомленно прикрыла глаза.

      У Антона дернулось правое веко.

      Глава 9

      Ткань была сложная – с бархатом всегда так, – и я ползала по полу, разрезая ее по выкройке.

      Выкройка тоже была сложная – простых путей мы не любим, и я в который раз с благодарностью вспоминала бабушку Ануш, научившую меня шить себе наряды.

      Алеша скорбел над планом завтрашнего урока по актерскому мастерству, вздыхал и маялся. Он был непревзойденным мастером импровизаций, а вот теория давалась ему тяжело.

      – Милый, – тихо позвала я, орудуя ножницами, – а где ваши с Антоном родители?

      – На Верхневолжском, – ответил он, явно обрадовавшись поводу отложить план занятия.

      Мою бабушку похоронили на том же кладбище, но география не была ответом на мой вопрос.

      – От чего они умерли? – уточнила.

      – На даче замкнуло проводку, мы с Тохой тогда в городе остались. Не очень я жалую все эти дачи и огороды, брр.

      Понятно теперь, почему его было не заманить в мой частный дом.

      Думал ли Алеша, скрипя старыми половицами, о том, когда в моей развалюхе в последний раз меняли электрику?

      – Что это ты вдруг? – спросил он.

      – Не знаю. –