Чокнутая будущая. Тата Алатова

кофе, глазел на бабушкин портрет, и было совершенно непонятно, что за мысли бродят в его голове.

      Ужасно неприятно, что нет никаких подсказок. Только представьте, как было бы удобно всем жить, если бы наши мысли выскакивали всплывающими строчками над бровями.

      – Так он еще и летать будет? Точно не дам, расколошматят к чертям.

      – А что, ты собирался его продать после того, как спектакль уйдет из репертуара? Возможно, даже с наценкой: гроб, который выступал в театре! Разумеется, быть похороненным в нем должно быть дороже.

      – Мирослава, если Лехе понадобился гроб, пусть покупает. Так и быть, сделаю по-братски скидку в десять процентов.

      – Какая щедрость! – Я преувеличенно восторженно округлила глаза. – Лично Алеше гроб, к счастью, пока без надобности. Это дань искусству, понимаешь?

      – Понимаю. Но гроб не дам.

      Я загрустила. Кажется, наш разговор никак не желал складываться.

      – Мезевок аш тият, – вздохнула я и перевела с мокшанского, пока Антон не решил, что я перешла на тарологические проклятия: – Что ж, ничего не поделаешь. На нет и суда нет. Как хочешь, милый Антоша, а я-то в тебя так верила! И Алеше всегда говорила, как сильно повезло ему с братом.

      Он перевел взгляд с портрета на меня и рассмеялся.

      – Ну, Мирослава, – сказал с укоризной, – даже моя племянница Арина куда ловчее манипулирует людьми. А ей всего девять!

      – Да, – согласилась я охотно, – с манипуляциями у меня выходит не очень. Особенно не очень – с тобой. Учитывая все, что между нами будет.

      – Что между нами будет? – кисло спросил он. – Опять твои гадательные глупости?

      – А вот не скажу! И ничего не глупости! Впрочем, тебе еще предстоит смириться со мной и твоей судьбой.

      – Боже мой! – Антон явно пришел в раздражение, но, к счастью, появился Гамлет Иванович и принялся расставлять тарелки.

      Я сглотнула.

      Конечно, был шашлык, разве можно иначе.

      Были рулетики из баклажанов, ека с зеленью и сыром и разноцветные шарики пхали, которые я обожала.

      Гамлет Иванович бестрепетно достал из шкафчика бутылку своего вина и рюмки, после чего сел за наш столик.

      – Ну, за знакомство, – провозгласил он.

      – Я за рулем, – прохладно отозвался Антон.

      – А я нет. – Я оживилась.

      Гамлет Иванович разлил нам в две смешные пузатые рюмки – почему-то он не любил винных бокалов, – и мы выслушали длинный витиеватый тост о том, что человек без семьи – это виноград без лозы.

      Я жадно бросала взгляды на еду и ерзала.

      Антон сидел неподвижно. Может, Гамлет Иванович своей витиеватостью вогнал его в анабиоз? Вполне вероятно.

      Бабушка всегда говорила решительно: «Ну, будет», а он ей отвечал: «Не дождешься», после чего они наконец чокались.

      Я прерывать разглагольствования о виноградных лозах не решалась.

      К счастью, все рано или поздно заканчивается, и даже этот тост подошел к завершению. Мы выпили и взялись за приборы.

      – Это очень вкусно, – строго сказала я Антону, – ешь.

      – Но