Чокнутая будущая. Тата Алатова

что к чему.

      – Милая, – сказал он быстро.

      Фоном слышалась невнятная многоголосица. Наверное, Алеша был в театре.

      Помимо занятости в спектаклях он вел еще несколько актерских курсов – как для студентов, так и для ищущих себя взрослых. Собственно, на этих курсах мы и познакомились. Но я пошла туда вовсе не для того, чтобы раскрепоститься или что-то такое, а следуя за своим кумиром.

      Ну что вы на меня так смотрите?

      Я была одной из тех дурочек, что без памяти очаровалась сценическим образом Алеши. Частое явление, между прочим. Где бы он еще нашел себе столько жен.

      – Слушай, – деловым голосом неумелого руководителя заговорил мой муж. Так он говорил всегда, когда пытался убедить меня, что не умеет пользоваться стиралкой, а глажка – вообще не мужское занятие. Получалось у него с переменным успехом. – Ты не могла бы дойти до Тохи, тебе же там рядом совсем?

      – До похоронного бюро? – уточнила я уныло, хотя и так было понятно, что до него, родимого.

      Мы не виделись с моим будущим прегрешением несколько недель, и, надо сказать, за это время я почти убедила себя, что карты преувеличили масштаб трагедии.

      – Ну да. – Алешин голос стал совсем-совсем деловым. Чисто директор гастронома, диктующий распоряжения своему завхозу. – Попроси его прислать в театр гроб, да поприличнее.

      – Ой, – испугалась я, – кто-то умер?

      – Котик, – теперь в моем мобильнике журчала снисходительность, – даже если бы да, разве мы сами бы упаковывали? На это есть специально обученные Тохины мастера. Нам для постановки, само собой.

      Я вспомнила сухонькую старушку, отвечающую за реквизит. Глазками хлоп-хлоп, ножками в круглогодичных валенках – топ-топ. Очаровательное интеллигентное создание, подчинившее себе весь театр. Артисты колотили для нее бутафорскую мебель, а постановщики раскрашивали задники.

      Она находилась в системной оппозиции с художником, вечно пьяным детиной, чей талант был погублен завистниками.

      – Почему я? – в моем голосе была обреченность.

      Можно было отказать Алеше, запросто.

      Но старушке в валенках? Да что же, у меня сердца нету?

      – А меня Тоха уже послал, – с некоторой гордостью сообщил Алеша. – Сказал, что гроб – это солидное дорогое изделие, которое мы обязательно испортим. И вообще. Кто захочет в нем лежать после театральных?

      – И я призвана его переубедить? Как? – кротко спросила, не представляя себе внятных аргументов.

      Что делают нормальные женщины, когда пытаются добиться чего-то от чужих мужчин?

      Надо чирикать и декольте – вот и все, что приходило на ум.

      – Ну котик, – Алеша добавил сахара в голос, – ты у меня бываешь такой надоедливой. Утоми его.

      Ах ты трухлявый пенек!

      Да я самая ненадоедливая женщина в мире.

      Я так ловко лавирую между двумя домами, что нередко сама по себе скучаю!

      – А я схожу с тобой на концерт, – подлил елея Алеша, – в качестве моральной поддержки.

      Что ж, мой муж знал, чем меня подкупить.

      – Ну я попробую… но не знаю…

      – Люблю