Темные проемы. Тайные дела. Роберт Эйкман

звон еще долго наплывал из неведомой дали, гуляя по вагону долгим реверберирующим эхом, и Пендлбери с тревогой отметил его странную продолжительность. Он был почти уверен, что услышал тринадцатый и четырнадцатый удары, коих, само собой, быть не должно, – а потом запоздало отметил, что уже провалился частично в сон, и эта странность перестала его удивлять. Его обуяли тревожные, как часто с ним бывало, сновидения – мир что-то требовал, намеченные планы вдруг ни с того ни с сего рушились, счастье ускользало из-под носа. Наконец Эдварду приснилось, что он где-то на юге Франции – пусть в одиночестве, зато в самом сердце прекрасной нарождающейся весны. Тут на него дохнуло откуда-то мертвенным холодом – и он проснулся, ощущая жар и озноб разом.

      – Конечная. – Дверь купе была открыта, и к нему обращался носильщик.

      – Где это мы? – Пендлбери сонно огляделся по сторонам. Вагон пустовал.

      – В Кастертоне, конечно. Поезд дальше не идет.

      – Мне нужно сойти на Уайкби.

      – Уайкби? Так это главная линия. Уайкби шестью остановками раньше был.

      – Ох. Когда прибудет обратный поезд?

      – Не раньше половины седьмого.

      Появился дежурный по станции, громко топая.

      – Поторопитесь, пожалуйста, – бросил он Эдварду. – Конец смены, все устали…

      Пендлбери поднялся на ноги. У него свело судорогой левую руку, и он не мог держать чемодан. Носильщик вытащил его багаж и поставил на платформу. Пендлбери вышел, и дежурный закрыл купе, дав машинисту отмашку – «зеленый огонек». Состав пополз прочь.

      – Что вы делаете с пассажирами, проспавшими свою станцию? – спросил Пендлбери. – Не первый же я в такую передрягу угодил.

      – Обычно все пассажиры сходят на главной линии, – ответил ему носильщик.

      – Я просто не успел пересесть… опоздал на лондонский рейс.

      – Бывает, – сказал носильщик голосом, указывающим, что чужие невзгоды его особо не волнуют. Состав, которым прибыл Пендлбери, остановился на запасном пути, и все огни в нем вдруг погасли.

      – Кастертон, я полагаю, довольно большой город?

      – Средненький, – бросил носильщик, темнолицый и безрадостный.

      – Здесь есть отель?

      – С тех пор, как «Армс» был продан, – нет. В наше время поди найди кого-нибудь, кто захочет в нашей глуши убираться в номерах.

      – Хорошо, и как же мне быть? – спросил Пендлбери капризно, прекрасно понимая, что носильщик не обязан отвечать на этот вопрос.

      Мужчина посмотрел на него с неким проблеском сочувствия в глазах.

      – Пойдемте, – коротко бросил он. Подхватив чемодан – рука все еще плохо слушалась, – Пендлбери последовал за ним. Пошел снег – не нежные тающие хлопья, а что-то вроде кусачего мелкого града.

      Носильщик первым делом заглянул в небольшой кабинет, освещенный шипящей керосиновой лампой и до духоты прогретый потрескивающей угольной печью. В нем он разобрался с какими-то неясными формальностями, пока Пендлбери ждал