Запрещенная реальность. Перезагрузка. Василий Головачев

Матвей.

      – Именно. Представляешь? Садист! Просыпаешься, чистишь зубы, одеваешься, завтракаешь – и всё под траурную мелодию. Возвращаешься с работы – то же самое! Страдают все.

      – Я бы давно набил ему морду! – искренне проговорил Матвей.

      – Я тоже. А этот сволочуга заварил дверь в цокольное помещение и на связь не выходит.

      – Ловко.

      – Пенсионеры, разумеется, пошли в полицию. Несколько раз полицейские наведывались в дом, но разводили руками: дверь заварена, хозяина нет, а музыка играет тихо. Говорят, он взятку сунул кому-то из больших полицейских начальников, поэтому безобразие продолжается до сих пор.

      – Брать взятку – бессовестно, – сказал Матвей первое, что пришло в голову.

      Пацюк посмотрел на него недоверчиво.

      – Не понимаю, когда ты шутишь, когда нет. Но ты прав, против дающего взятку человека совесть бессильна.

      – Есть закон, подписанный мэром Москвы…

      – Вот ты и займись выяснением обстоятельств, у тебя это хорошо получается. Сделай замеры, свяжись с местным участковым, взломайте дверь и отключите комбайн. Депутаты, что там живут, уже дали добро на акцию.

      – Понял. – Матвей встал. – Разрешите выполнять?

      – Только без грубости, – отвернулся к экрану компьютера Пацюк. – Принимай дела.

      Паша Редькович обрадовался, узрев начальника отдела, вскочил, тряхнул руку трижды.

      – Ох, командир, как же мне надоело получать от босса нагоняи! То не сделал, это упустил… Ты уже насовсем?

      – Как получится, – ответил Матвей, подумав, что ему абсолютно не хочется заниматься жалобами граждан на поведение соседей и санитарно-экологическую обстановку в городе. «Может, уволиться?» – пришла неожиданная мысль. Всё равно в скором времени придётся отпрашиваться на рейд в Киев, где будут встречаться эмиссары Комитета 300. Так не упредить ли предстоящий взрыв негодования полковника? Он может и не отпустить, тем более что неизвестно, сколько времени понадобится для исполнения задуманного.

      «Вот тогда и напишешь заявление об увольнении», – резонно заметил внутренний голос. Инициатива не всегда прогрессивна, зато всегда наказуема.

      – Пошли ко мне, – со вздохом повернулся к двери Матвей. – Доложишь, чем занимается отдел.

      Разбирались с делами до обеда. Их и в самом деле накопилось много, в два раза больше, чем до командировки Матвея, хотя отсутствовал он всего неделю. Увеличилось количество жалоб горожан на запахи и ядовитые пары до сих пор не выведенных с территории Москвы химзавода, фармацевтических фабрик, производства пластмасс и асфальта, на шумные игры и свадьбы «кавказских принцев», на самоуправство чиновного люда или, наоборот, на отсутствие реакции муниципальных управ и полиции на то или иное событие.

      Увеличилось число пожаров. И появились особо опасные для жителей столицы свалки в районах промзон и железнодорожных узлов. «Пытка Шопеном», о которой Пацюк сообщил Матвею,