Роман с авиацией. Технология авиакатастроф. Александр Андриевский

находился небольшой ангар, где еще с давних времен располагалась военная рембаза, обслуживающая реактивные истребители. В свободное время мы любили ходить туда и смотреть, как машины готовили к облету. На площадке стоял МиГ-15, который только что выкатили из ангара. Вокруг него сновали инженеры и техники, рядом, пристегивая ремни парашюта, готовился к полету летчик-испытатель. Он не спеша забрался в узкую кабину, закрыл фонарь и натянул кислородную маску. «Пойдет на высоту», – прикинули мы. Засвистела турбина, техники отсоединили кабели. Летчик еще раз поправил на лице кислородную маску и развел черные перчатки в стороны – техники потащили из-под колес тросы тормозных колодок. Чтобы не попасть под выхлопную струю турбины, мы укрылись за какой-то машиной. Истребитель медленно пошел по рулежке в сторону взлетной полосы. Через несколько минут со страшным грохотом он оторвался от бетона и свечой ушел в небо. Когда же мы вот так же сядем в кабину реактивного самолета?

      Наконец закончилась теория и начались полеты. Снова нас поднимали в три часа ночи, чтобы закончить полеты до полуденной кавказской жары, когда двигатели самолетов значительно теряют мощность. Мы пересели на новый Як-18у – с носовой стойкой шасси. В пилотировании он оказался немного тяжелее старого, с хвостовым колесом, зато взлеты и посадки были гораздо проще, ибо не надо, как раньше, смотреть в сторону через боковое стекло. И когда мы всем экипажем после летного дня оттирали следы масла с капота двигателя нашего «яка», всем было ясно, что кто-то из курсантов «завис» в верхней точке при выполнении «мертвой петли».

      Запас топлива на этом самолете позволял выполнять маршрутные полеты более двух часов. Через год нас пересадят прямо на фронтовой реактивный бомбардировщик, а пока надо было осваивать навыки полетов по приборам, работать одновременно без автопилота за летчика и штурмана. Изучив зону полетов, все курсы и расстояния между поворотными пунктами маршрута, как свою казарму, курсант допускался к полетам. После освоения упражнений по высшему пилотажу нам уже казалось, что мы чувствуем себя в самолете как на своей железной койке. Однако, когда началось обучение полетам по приборам в маршрутном полете, и инструктор дал команду закрыться брезентовым колпаком, чтобы не видеть землю, я сразу почувствовал себя, как кот в мешке. Поначалу мне казалось, что все время я лечу боком, хотя стрелки авиагоризонта показывали только незначительный крен.

      «А высоту кто держать будет?» – раздалось в шлемофоне. Я потянул ручку управления «на себя» – проскочив заданную высоту, я снова упустил крен самолета. Теперь мне казалось, что я лечу уже вниз головой, – пора собраться, брать себя в руки. Я почувствовал, как комбинезон, надетый из-за жары на голое тело, начал прилипать к спине. Смахнув левой рукой застилающий глаза пот, я заставил себя верить только показаниям приборов, а не своим ощущениям. В следующих полетах меня уже так не крутило. В маршрутных полетах вместо инструктора сидел курсант. Можно было спокойно глазеть по сторонам и обмениваться впечатлениями