День Черного Солнцеворота. Александр Буховцов

смотрит с подозрением темными глазами, как будто я хочу вражеское войско привести. А жить-то хочется! Вот тебе, Мизгирь, хочется жить? – паук мигнул в знак согласия. – И мне хочется. Чем я здесь занимаюсь? На побегушках у Караги, туда-сюда шныряю. Ааа… – Нагл смахнул со щеки непрошенную слезу, – видно судьба такая. Горькая доля… мне бы книг почитать, или с умными людьми пообщаться, я бы тогда проявил себя с другой стороны, я бы тогда показал…

      Потолок дрогнул и начал медленно подниматься, Нагл встал на задние лапы и выглянул над краем ямы.

      – Как только щель между потолком и полом позволит ползти, поползем, – сказал Нагл. – Время дорого.

      Мизгирь взвалил на спину тело Коросты и вслед за Наглом выбрался из ямы. Они быстро дошли до того места, где была бревенчатая стена без дверного проема. Вместо стены появился бескрайний терновый лес. Длинные шипы выглядывали между зелеными листьями. Темно-синие, почти черные ягоды щедро усыпали ветви.

      – Такого еще не бывало, – озадаченно сказал Нагл. – Не удивлюсь, если шипы покрыты ядом.

      Нагл лег и заглянул под кусты, подсвечивая себе факелом.

      – Не пролезть, – сказал Нагл. – Они слишком густые. Что будем делать?

      Мизгирь сбросил тело Коросты, побежал направо вдоль зарослей, но вскоре вернулся.

      – Налево бегать не нужно, – сказал Нагл. – Я уверен, что и там не пройти. Подождем, может этот бурелом сам исчезнет.

      Нагл воткнул факел в ближайший терновый куст и лег на живот, подогнув лапы под себя.

      – О чем мы говорили в яме… Вспомнил, о бабах, – сказал Нагл. – Хорошо, Мизгирь, что нет у нас этих проблем, а людишки мучаются. Страдальцы… Нет, подарками делу не поможешь. Мужик думает, что подарит бабе сережки золотые и в придачу наобещает с три короба, а она с ним возляжет из благодарности. Если умная, подарки примет, но не возляжет. Сережки золотые лишними не бывают, отчего же не взять, а тело свое пряное кому попало раздавать, тут уж – извините! Интерес у нее нужно вызвать. А как это сделать?

      Мизгирь, казалось, не слушал Нагла. Его красные глаза неотрывно смотрели на горящий факел.

      – Она не кусок мяса на прилавке. Свежая розовая говядина. У мяса нет души, а у женщины есть. И какая! Ты знаешь, какая у Караги душа? Откуда тебе, Мизгирь, знать. Черная, как беззвездное небо, глубокая как ад, – Нагл отпил из фляги, – злая, как… Не то слово подобрал. Если говоришь о какой-нибудь женщине, что она злая, то подразумеваешь, что она бывает и добрая. Карага не злая и доброй не бывает. Она – чудовищная. Ничего не поделаешь, такая природа, – Нагл сделал еще несколько глотков и потряс флягой, прислушиваясь к звуку, исходящему из ее чрева. – Меньше половины… а идти далеко. Да, Карага цельная в чудовищности. Она бы поглотила мир со всеми реками, горами, морями, пустынями и лесами. Растерзала бы все живое! Прям вот так… – Нагл скорчил страшную рожу, выпустил когти, вцепился во флягу и попытался разодрать. – Она прекрасна в своем безумии. Сам Кащей ее уважает. А Кащей – это исполин, выше облаков голову держит. Хороший напиток, забористый, –