Хирурги человеческих душ. Олег Владимирович Фурашов

лакомства Авергун и Торховой. Сам же потягивал чаёк, не сводя с дам умильного взора.

      – Коля, ну так же нельзя, – укорила его Мелисса Марковна.

      – Пухну с голоду, господа помощники прокурора! – опрометью вскочив со стула, склонив в почтительном полупоклоне голову и, двигая пухлыми, как у хомяка, щеками, поскоморошничал Бойцов. – Недоношенное дитя революционной эпохи. Недоедаю, недосыпаю, недопиваю… Дистрофия-с, господа помощники! Да-с… Как говорится, Винни пух с голоду.

      Торхова и Авергун сначала застыли в изумлении, а потом так и покатились со смеху, обессиленно отмахиваясь от внешне сытенького, полухулиганского вида паяца. Вдохновлённый же успехом Коля с удвоенной энергией пошёл сыпать новыми шутками и прибаутками, коих хранилось в запасниках его памяти великое множество.

      Мелисса Марковна и Ульяна Васильевна полюбили Николая, как обожают забавного ребёнка-переростка, не претендующего ни на что, кроме радости общения. Они прощали ему выходки, каковые никогда не дозволили бы кому-то другому. Бойцов же, коему безмерно льстило то, что его принимают неподкупные люди из надзорной инстанции как своего, при визитах пичкал женщин конфетками, поминутно вскакивал, прищёлкивая каблуками, щедро одаривал дам комплиментами и изыскивал для них неслыханные ласкательные аллегории. При расставании он церемонно целовал женщинам ручки, а Мелиссе Марковне – каждый пальчик в отдельности.

      И надо же было такому приключиться, что Коля «прокололся». Неведомым шальным ветром занесло в его бесшабашную ушастую башку непонятное, но нежно звучащее для непосвящённого словечко. И однажды он им воспользовался. При прощании, лобзая пальчики «ладным чинушечкам в мундирчиках», он выплеснул с наигранно-неизбывной тоской: «До свидания, бесценные мои профурсеточки! Как перетерпеть мне предстоящую разлуку? Не перенесу!». И те откликнулись той же шутливой взаимностью.

      Сколь же неистовым оказалось возмущение Авергун и Торховой, когда знакомая «филологиня» просветила их, что понятие «профурсетка» имеет сложную этимологию. Этот с позволения сказать термин заимствован от древних римлян, у коих, наряду с «лупой» (волчица), обозначал легкомысленных девушек, ловящих свой шанс. Века спустя, в Англии и Франции им обзывали тех продажных девок, что сами предлагают себя. Перекочевав в Россию, понятие осело в уголовной среде, трансформировавшись в «профуру». Короче, это слово со сложной исторической судьбой означает, ни много ни мало… дешёвую проститутку.

      – Что! Дешёвая проститутка! – услышав резюме, вскричала почти целомудренная Мелисса Марковна, и упала в непродолжительный обморок.

      – Ну, на худой конец – просто проститутка! – в приступе отчаяния стенала верная мужу и мало что уже соображавшая Ульяна Васильевна. – Но дешёвая! Нет, это выше моих сил! Хотя… Даже и не скажу, что лучше: дешёвая шлюха или дорогая? Миля, как ты думаешь?

      – Ах, оставь меня! – оттирала виски в приступе мигрени и сценически ломала руки, целованные