Осень в Сокольниках (сборник). Эдуард Хруцкий

санитаром в дурдоме работал, с Андреем, фамилию, правда, не знаю, а кличут они его Лю-Лю. Да они у магазина сейчас на Кропоткинской крутятся, подшибают на бормотуху.

      – Спасибо. До свидания. Если Силин появится, вы не говорите, что я приходил.

      – А что, он опять подрался или хуже?

      – Хуже.

      – Довела водка, довела. Пропал человек.

      Кабинет Фомина был узкий, как щель. Он образовался в результате ведомственных «революционных» ситуаций, когда почти ежегодно создавались новые службы и направления, сливались и дробились отделы. По замыслу одного из реформаторов в этой комнате хотели разместить какую-то автомеханизированную картотеку. Но необходимость в ней отпала, и бывший начальник отдела по особо тяжким преступлениям сказал:

      – Я в этот кабинет Фомина посажу. Он лучше любой картотеки.

      Фомин привык все делать серьезно и обстоятельно.

      Он сам привел комнату в порядок, добившись чисто военного аскетизма. Стол, три стула, сейф. На столе портрет Дзержинского, карта Москвы с понятными только хозяину кабинета пометками. Единственным украшением кабинета была приклеенная над столом старая литография картины «Сталин и Ворошилов на прогулке».

      Войдя в кабинет, Фомин открыл окно, достал из ящика письменного стола обрезанную гильзу от снаряда, заменяющую пепельницу.

      – Курите.

      Крылов и Стрельцов достали сигареты.

      – Так, – сказал Фомин, – как будем действовать?

      – Я, товарищ подполковник, – Крылов достал из кармана записную книжку, – уже обошел четыре прачечных.

      – Так… – Фомин достал из мятой пачки сигарету «Прима», аккуратно разломал пополам, вставил в мундштук. – Это, конечно, хорошо, Крылов, что ты не поленился и обошел, но мы так действовать не будем.

      Фомин открыл ящик стола, достал телефонный справочник Москвы.

      – Пошив и ремонт… Пошив и ремонт… Ага… Вот они. Прачечные. Все в порядке. Страницы 355, 356, 357, 358, 359, 360, 361, 362, 363, 364. Ясно?

      – Пока нет, – сказал Стрельцов.

      Он, как работник МУРа, меньше робел перед Фоминым.

      – Сейчас поймете. Ты, Стрельцов, берешь пять страниц, с 355-й по 359-ю, а ты, Крылов, остальные пять. И начинайте звонить.

      Стрельцов взял справочник.

      – Павел Степанович, так на каждой странице по сорок два телефона. Всего двести десять.

      – Ну? – невозмутимо ответил Фомин.

      – Это же.

      – Это работа, лейтенант Стрельцов. Надо будет, все двести десять пешком обойдем. Ты, Крылов, гость, садись на мое место и звони, а ты, Стрельцов, иди к себе. Начальнику отдела, если позвонит, скажешь, что я пошел с человеком одним повидаться, узнать кое-чего.

      – Павел Степанович, – Стрельцов умоляюще посмотрел на Фомина, – у вас есть какие-то соображения, свои. Вы нам скажите, а то чего втемную работать.

      – А зачем втемную? Я не знахарь, у меня секретов особых нет. Я говорил, что дело наше напоминает ограбление дачи академика Муравьева. Так вот, я в архив пойду, к Губину Степану Алексеевичу, посмотрю оперативные документы да с ним самим пошепчусь.