Осень в Сокольниках (сборник). Эдуард Хруцкий

повернулся через левое плечо. Повернулся четко, видимо, в армии он был отличным строевиком, и вышел.

      – Он парень хороший, старательный, службу несет отлично, – сказал Симаков, заваривая чай.

      Над старым фаянсовым чайником с отбитой ручкой поднялся ароматный парок.

      – Запах чувствуете? Это я для вкуса чебреца добавляю. Трава такая, мне ее один парнишка из Ростова присылает, вкус необыкновенный у чая.

      – Строгий он очень, Гусельщиков ваш. Строгий и четкий, как устав.

      – А разве плохо?

      – Нет, почему же. Плохого ничего нет. Только у нашей службы одна особенность есть, Симаков, мы с людьми работаем, поэтому деятельность наша простирается в сфере душевной.

      – У него на участке этих душ, Вадим Николаевич, тысяч пять. В каждую не влезешь.

      – А я его не призываю лезть в каждую. Но вот каждого, кто на пустыре пьет, он должен изучить досконально.

      – Молодой он…

      – Ты, Симаков, видно, считаешь, что преступники на это скидку делают, на возраст. Наливай чай, да пойду я.

      – Куда?

      – Тряхну стариной, займусь личным сыском.

      – Да вроде вам не с руки, все же начальник отдела МУРа.

      – Слушай, Симаков, ты приключения читать любишь?

      – А кто их не любит читать?

      – Любят все, только не все сознаются.

      – А почему вы меня спросили?

      – Так, к нашему разговору о должностях. Шерлок Холмс вошел в историю как сыщик, а не как руководитель.

      – Зато Мегрэ был комиссаром, вроде как вы начальником отдела.

      – Твоя правда, Симаков, но ведь и он занимался личным сыском. Давай мне адрес Силина.

      Калугин поехал в управление. Пока его старенький «москвич» бежал по Бульварному кольцу, он прикидывал возможные варианты поиска. Майор знал Орлова, ценил его как отличного работника и ценного оперативника, но вместе с тем он прекрасно понимал, что ограбление особняка лежало вне сферы служебных устремлений подполковника. Калугин на месте преступления внимательно следил за Вадимом и видел, что руководитель группы ведет поиск, безусловно, правильно, но все же хищение антиквариата имеет свою, определенную специфику, и если первичное действие – ограбление – как таковое вполне идентично любому другому преступлению, то заключительная фаза – сбыт – имеет совсем иные формы. Золотые украшения, драгоценности, меха, стереофонику сбыть вообще-то нетрудно. Есть много желающих приобрести это в теплых краях, да и не только там. А вот медальоны Лимарева может купить не каждый.

      Даже коллекционеры-фанатики не пойдут на это.

      Они дорожат своим добрым именем. Значит, медальоны брали для продажи, как говорят фарцовщики, «за бугор», то бишь за границу.

      В том, что это так, Калугин не сомневался ни на одну секунду. Он слишком долго работал по антиквариату и точно знал, как из страны исчезают редчайшие ценности.

      Но решиться на такое могли только люди наглые, смелые и многоопытные.

      Он уже предположительно наметил нескольких человек. И сейчас, пробираясь между троллейбусом и длинной иномаркой, чтобы перестроиться в левый ряд, он всячески пытался связать