Легенда. Герои Урании. Алина Романова

приглушённый мягкой хвоёй стук копыт. Голоса, мелодичностью спорящие с флейтами.

      – Аэлорн! Позвольте выразить вам восхищение, мой друг, опять у вас ягдташ полон.

      – Пустяки, милейший. Горько признаться, но наследник снова меня обошёл.

      – Ах, это просто невыносимо, его проклятый сокол бьёт без промаха.

      – Разве это удивительно? Птица выучена в Троллидоре.

      – Всегда ему достаётся самое лучшее… Не то чтобы я завидовал, вы меня понимаете, но… как-то несправедливо.

      – О какой справедливости вы толкуете, если речь про принца…

      – Сюда, сюда! Скачите к нам, мы давно ждём вас!

      – Туру туру туру-ру! Ту-ту-ту ру-ру-у-у-у… – в последний раз прогудел сигнальный рожок.

      Эльфы от озера со всех сторон стекались к месту встречи. Демонстрировали друг другу связки дичи, мерялись добычей и хвастались ловчими соколами и ястребами. Под ногами лошадей прыгали пойнтеры.

      – А он его влёт!

      – Не успела стая подняться, как трое моих уже сидели на трёх тушках!

      – И вот я срываю колпачок…

      – Эверленн, вы победили и в этот раз?

      – Право, здесь нет моей заслуги, друзья, – к прогалине выехал юноша с крупной птицей на руке, – этот сапсан поистине достоин королей.

      Охотник любовно подул на перья сокола, и тот встопорщил их на крапчато-сизой спине, переступив по перчатке. Звякнули золотые бубенцы.

      – Как его зовут?

      – Шахид.

      – Это опасное имя, имя смертника. Он у вас разобьётся.

      – Да что вы!

      – Непременно разобьётся. Предлагаю обмен: два моих лучших кречета за вашего.

      – Помилуйте, Аэлорн!

      – Пять. На выбор. И Визирь в придачу.

      – Милостивый государь, не сочтите за дерзость, но Шахид это подарок брата, и я не расстанусь с ним ни за что. А что касается первенства, то… о-ох! – юноша шатнулся в седле, словно его ударили в сердце: радужный голубок прянул к нему с небес, кувырнулся и исчез. Пойнтеры взбесились от злости и залаяли, пугая лошадей.

      «Дурной вестник. Какое-то несчастье…»

      – Ваше высочество, очнитесь! Вам нехорошо? Может быть, одолжить духи?

      – Соблаговолите принять мои извинения, господа, – возвысив голос, молвил Эверленн, – но я вынужден покинуть ваше благородное общество. Отправляйтесь во дворец, милорды, и захватите мой ягдташ. Жаль будет, если дичь пропадёт».

      – А ведь смог! Удержался! «Эльфятина» присутствует, но никаких – внимание! – НИКАКИХ «остроухих, златокудрых, прекрасных, как день, божественных перворождённых»! Ай да молодец я!

      Он так по-детски радовался своей маленькой победе, так трогательно веселился, что любой, кто стал бы свидетелем этого, прослезился б.

      – Возьму с полки пирожок.

      Самое удивительное, что под рукой материализовалась полка. А на ней фаянсовая тарелка с отбитым краем. А на тарелке румяный пирожок.

      Он рассеянно взял его и надкусил.

      – С капустой. Славно. Главное было