Твердый сплав. Эдуард Талунтис

колонну: женщина, с платком до глаз, упала, не вскрикнув, лицом вперед, а кто-то, застонав, ткнулся в куст. Раненого понесли, убитую оставили.

      К Лаврову снова вернулась необычайная, быть может даже лихорадочная, ясность сознания. Все воспринималось им теперь с какой-то особой отчетливостью; так бывает у альпинистов, когда они, делая над пропастью один шаг, знают, каким будет второй. Лавров остановился, пропуская шедших сзади.

      В предрассветных сумерках можно было уже разглядеть лица – он всматривался в них, чтобы потом, у своих, сказать: да, все здесь, и, значит, никто не удрал из тех пятерых, ищите их!

      Одной из последних шла Катя, он ее узнал сразу и пошел с ней рядом.

      – Вам тяжело? – спросила она.

      – Нет, ничего, – Лавров отвел рукой от лица ветку. – Кажется, скоро конец?

      – Не знаю… И куда идем – тоже не знаю.

      Они пошли молча. Дождь уже перестал, но по лесу шумели, стекая на землю с деревьев, тяжелые капли. Кончилось болото, и теперь люди шли между корабельных сосен, спотыкаясь о корневища, переползали через поваленные бурей или снарядами – не разобрать – мощные стволы деревьев. И чем дальше они уходили, тем больше в воздухе пахло гарью; тяжелый этот запах войны и страдания перемешивался с запахом хвои и грибной плесени – запахом русской осени. Где-то в вышине протянул невидимый косяк диких гусей, и долго еще слышно было призывное: «Гонк-гонк-гонк»… А люди все шли и шли, падали, поднимались и снова шли. Лавров увидел, что упала Катя, и он нагнулся к ней, поднял, понес. А потом и у него вдруг пересохло во рту, закружилась голова, и, кажется, сам он опустился рядом с Катей на землю, окончательно теряя сознание…

      Лавров очнулся только через два дня. Первое, что он попросил, – это позвать кого-либо из начальства госпиталя. Комиссару госпиталя он рассказал все и внимательно перечитал запись своего рассказа.

      Но комиссар не дошел до кабинета следователя: попав под бомбежку, он спрятался в подворотню дома, бомба угодила в дом, – комиссар был убит, его нашли и похоронили там, где стоит теперь над братской могилой мраморный обелиск.

      А сумка с записями рассказа Лаврова была обнаружена двенадцать лет спустя.

      Глава первая

1

      По заводу шел нехороший, тревожный слух. Толком пока никто ничего не знал, и поэтому люди тревожились еще больше.

      Утром директору «Электрика» позвонили из Москвы, из главка:

      – Вы знаете уже, что случилось на Кушминской ГЭС?

      – Нет, – встревоженно ответил директор, крепко прижав к уху трубку, чтобы не пропустить ни слова. – Нет, не знаю.

      – Авария с генератором. Подробности и нам пока не ясны, но дело серьезное.

      Кушминская ГЭС была неподалеку от города и, собственно, одна работала на город. Еще не представляя себе истинных размеров аварии и ее причин, директор быстро понял ее последствия. На ГЭС три генератора. Выход из строя одного заставит все предприятия города опять перейти на самые жесткие лимиты. И так с электроэнергией неладно, а теперь, выходит, будет