Река играет. Владимир Короленко

и пошли дальше дорогой… А уж это я своротил… Пойдем, пойдем тихонько…

      Сзади кто-то жалобно кашлянул. Андрей Иванович оглянулся и сказал:

      – Ну, иди и ты с нами, настоятельский послушник… Что с тобой делать. Полюбуйся на товарища…

      Пройдя через мостик, мы поднялись круто по дорожке и подошли к погосту. На пригорке из-за листвы ровно светил огонек… Я разглядел чуть белевшие стены небольшого домика, выдвинувшегося на край обрыва, и из-за его крыши грузно вырезались темные очертания колокольни. Вправо, внизу, скорее можно было угадать, чем увидеть речку.

      – Вот он, – сказал Андрей Иванович. – Видите?

      Невдалеке от нас, между палисадником и обрывом, около беседки, обвитой зеленью, мелькнула фигура. Человек точно прилипал и жался к забору, заглядывая через кусты. На фоне светлого окна, в глубине садика, я увидел острую мурмолку, вытянутую шею и характерный профиль Автономова. Свет рассыпался по листьям кустов и по цветам сирени. Подойдя несколько ближе, я разглядел в окне голову старухи, в чепце и роговых очках. Голова покачивалась, как у человека, работающего от бессонницы, и спицы проворно бегали в руках. Старуха, вероятно, ждала возвращения хозяина.

      Вдруг она насторожилась… Из темноты послышался нерешительный оклик:

      – Олимпиада Николаевна!

      Старушка наклонилась к окну, но никого не было видно. Прошла минута в молчании, и опять из темноты раздался тот же оклик:

      – Олимпиада Николаевна!

      Я не узнавал теперь голоса Автономова. Он звучал мягко и робко.

      – Кто тут? – встрепенулась вдруг старуха. – Кто меня зовет?..

      – Я это… Автономова не припомните ли?.. Когда-то были знакомы…

      – Какого тебе, батюшка, Автономова… Нет у нас такого… Не знаю я… Я, батюшка, сейчас людей позову. Федосья, а Федосья!.. Беги сюда…

      – Не зовите, матушка… я вас не побеспокою… Неужто Автономова забыли?.. Генашей звали когда-то…

      Старуха поднялась с места и, взяв свечу, высунулась с нею из окна. Ветра не было. Пламя стояло ровно, освещая кусты, стены дома и морщинистое лицо старухи с очками, поднятыми на лоб…

      – Голос-то будто знакомый… Да где ж ты это?.. Покажись, когда добрый человек…

      Она подняла свечу над головой, и луч света упал на Автономова. Старуха сначала отшатнулась, но… В это время дверь открылась, и в комнату вошла другая женщина. Старуха ободрилась и опять осветила Автономова…

      – Хорош, – сказала она безжалостно… – Женишок, нечего сказать… Зачем же это ты тут под окнами шатаешься?..

      – Мимоходом, Олимпиада Николаевна…

      – Мимоходом, так и шел бы мимо… Смотри, хозяин вернется, собак спустит.

      Она захлопнула окно и спустила занавеску… Кусты сразу погасли… Фигура Автономова исчезла в темноте.

      Нам тоже не мешало подумать об отступлении, и мы быстро спустились с пригорка… Через несколько минут с колокольни послышались удары… Кто-то, по-видимому, хотел показать, что на погосте есть люди…

      Андрей