…Но Буря Придёт. Nameless Ghost

не всех тут… – вдруг промолвила тихо старуха, отложив на край тарелки ребро, и уставилась едким взволнованным взором вдоль зала, сквозь сумрак увидев там при́бывших, застывших в мерцавшем кругу под горящей свечни́цей. Взгляд её впился в голубоглазого, и доселе все целые зубы у Соль злобно скрипнули.

      – Вновь кровопивец явился… – угрюмо промолвила та – и в волнении подслеповато огляделась вокруг, словно разыскивая кого-то средь сумрака зала.

      – Две луны как тут не было гада! – взволнованно добавила молодая соседка, точно так же метнувшись глазами по залу для пиршеств, и губы её покривились в бессильной презрительной злобе.

      – Жаль, не ты его в свет принимала, почтенная… Головой бы его прямо об пол, это Хвёгга отродье!

      – Кабы было так, Сигрит… Все рождаются голыми в кро́ви, и грехами отцов не обвешаны – будь сын ёрла или сви́наря. Лишь потом мы становимся теми, по какой нам дороге стремиться милей… – бормотнула старуха сурово, не сводя глаз с прибывшего с Помежий.

      – И как его терпит так долго она… – вздохнув молвила Сигрит, озирая наполненный людом чертог, – ведь давно бы могла… – и пристально глянула старой в глаза, не договорив.

      Соль не ответила, вновь молча воззрив на двоих появившихся в зале для пиршеств.

      Прибывший из Аскхаддгéйрда снова остался один на один с Ножом, неохотно отвечая на его вопросы о последних делах и событиях в южных уделах Дейвóнала́рды. Проходя мимо ряда столов он столкнулся глазами со взором седой невысокой старухи, что хмуро и пристально наблюдала за ними двумя, позабыв про свой стынущий ужин.

      – Вот тебя рада зрить я, сын Торда! – обратилась она вдруг к Прямому, – хоть кого-то достойного ветер принёс к нам в Хатхáлле…

      – Помнишь меня до сих пор ты, почтенная Соль, – удивился южанин, учтиво приветствуя старую, – столько лет уж минуло, как отбыл я прочь.

      – Таких помнить сложнее – кто воитель в крови по колено, но сам ею не просмердел, как иные порой тут… – угрюмо ответила та, криво глядя вполоборота на бывшего подле южанина гостя с востока.

      – Любить ночь – право крыс и иного зверья… но я точно не средь них, – негромко ответил гость с юга, – пусть твердят про меня кто что хочет, почтенная.

      – Пусть твердят… Я и сына твоего ещё помню – и быть может других твоих встречу, как даст их Дарующая.

      – Разве я чем обидел тебя тут, почтенная? – вдруг ухмыльнулся ей Арнульф, обернувшись к умолкшей старухе, – что меня никогда ты приветить не жаждешь?

      – Не меня – знаешь сам… – глухо молвила Соль, впившись взором в его вечно усмешливое лицо.

      – Так чего же сама ты в обиде? – пожал тот плечами, словно недоумевая.

      – На веку повидала я всяких… – помолчав какое-то время презрительно фыркнула старая лекарша, – …с кем в Помежные Распри столкнулась на го́ре себе. И таких кровопийц пережи́ла, от подобного первого сына родив без любви.

      Она смолкла на миг.

      – Всё прошло. И тебя позабудут так, Нож…

      – Говорлива