Полонез. Александр Григорьевич Домовец

вас внимательно, – говорю незнакомцу после того, как официант принимает заказ на кофе и коньяк.

      – Да, конечно… Только не знаю, с чего начать.

      – Начните с простого, – советую я. – Например, назовите имя.

      – Войцех меня зовут. Войцех Каминский.

      – Чем занимаетесь, пан Каминский?

      – Двадцать лет прослужил следователем Миньской поветской прокуратуры в Мазовецком воеводстве, а недавно вышел в отставку.

      Внимательно смотрю на него.

      – Миньская поветская прокуратура, – повторяю задумчиво. – Солидно… А почему вышли? Возраст у вас ещё вполне служивый. С начальством не поладили?

      – Напротив. Начальство против отставки возражало.

      – Здоровье не в порядке?

      – Да нет, грех жаловаться.

      – Ну, тогда ваше здоровье. Его много не бывает. – Поднимаю рюмку с коньяком, отхлёбываю. – Значит, семейные обстоятельства?

      – Какие там обстоятельства. Я человек одинокий.

      Я развожу руками.

      – Сдаюсь! Ну, не томите. Выкладывайте уже, почему бросили службу и уехали в Париж. Неужели решили послужить святому делу освобождения Польши от русского гнёта?

      Каминский пожимает плечами.

      – В каком-то смысле да, хотя и не всё так однозначно. Не знаю, поймёте ли…

      Машинально попивая кофе, он принимается рассказывать свою историю. Если отвлечься от деталей, суть её такова.

      Весной нынешнего года Каминский расследовал двойное убийство в городишке Калушин. Погибли русский чиновник из канцелярии наместника и его невеста, местная девушка-полька. Их лишили жизни с изощрённой, можно сказать, дикой жестокостью…

      Бывший следователь скупо делится подробностями преступления. Видно, что ему тяжело вспоминать картину, которую пять месяцев назад увидел в заброшенном доме на краю Калушина. А мне тяжело слушать. Ах, как тяжело… Но я слушаю, уставившись взглядом в чашку, чтобы скрыть нахлынувшее волнение.

      – Невероятно, – говорю наконец, не поднимая глаз. – Деяние прямо-таки дьявольское. В чём были виноваты эти несчастные?

      – Русский чиновник провинился в том, что он русский. А девушка в том, что полюбила москаля.

      – И это всё?

      – Для «народных мстителей» вполне достаточно.

      – Вы уверены, что это были именно они?

      – Я это установил.

      – И значит…

      – Фактически это была казнь. Показательная расправа, от которой содрогнулась вся округа. Если хотите, урок на будущее для каждого, кто хотя бы доброжелательно посмотрит на русского.

      Даю официанту сигнал повторить коньяк.

      – Ну, предположим, – говорю я, вертя в пальцах рюмку с тёмно-золотистым напитком. – Однако пока не вижу связи между расследованием убийства, вашей отставкой и прибытием в Париж.

      – Я же говорил, что не уверен, поймёте ли вы меня…

      По горячим следам Каминский выяснил у местного старосты, где затаились «народные мстители». Свой лагерь