Цветочное сердце. Кэтрин Бейквелл

Ксавье вытаскивал из шкафчиков пузырьки и большую зеленую банку. Ее он положил в саквояж для снадобий и закрыл его.

      – Следуйте за мной, – велел Ксавье. – Я создам портал.

      Он направился к кладовой, которая послужила нам вместо выбитой двери.

      На непонятном мне языке, мелодичным, как колыбельная, голосом Ксавье запел двери, прижимаясь лбом к ее деревянному полотну. Несколько раз в жизни я видела, как учителя создают порталы, чтобы отправить меня проведать папу в Уильямстоне, но никогда прежде не слышала, чтобы портальное заклинание пели. С бешено бьющимся сердцем я прислушивалась к голосу Ксавье. Стоя рядом с ним, на миг снова почувствовала себя его подругой, вопреки страшной цели предстоящего посещения.

      Когда он приоткрыл дверь, воздух наполнил тошнотворный цветочный аромат.

      3

      Я вошла в свою уютную гостиную. На столе с утра стоял разбитый чайный сервиз, на стене висела моя старая вышивка крестиком, на диване, где я его и оставила, лежал папа. Грудь его медленно вздымалась, из нее до сих пор пробивались цветы.

      С круглыми от изумления глазами Ксавье остановился перед моим папой.

      – Разрази меня гром! – пробормотал Морвин. – Это и впрямь азалии!

      Я стояла в шаге от него, плотно сложив руки на груди, чтобы не дрожали.

      Опустившись на колени, Ксавье отстегнул и откинул крышку своего саквояжа. Затем посмотрел на папу и осторожно прижал ладонь к его щеке.

      – Мистер Лукас?

      Папины глаза открылись, лоб сморщился от недоумения.

      – Я… я забыл доставить вам цветы?

      – Нет, сэр. Меня ваша дочь вызвала.

      Папа улыбнулся, держа голову на поручне дивана.

      – Она просто чудо. Вам нужно стать ее учителем.

      Ксавье отвел взгляд.

      – Ясно, полубредовое состояние. – Он склонился над азалиями, цветущими у папы на груди, осторожно потянул за темно-зеленый стебелек, но остановился, услышав резкий, испуганный возглас больного. Я вздрогнула, а Ксавье отстранился, поджав губы. – Возможно, корни ушли глубоко. – Он снова посмотрел на меня, наморщив лоб. – Если нам повезет, цветов, растущих внутри, у него не окажется.

      Меня аж в холод бросило.

      – Папа… он лепестки выкашлял. Думаете, у него внутри тоже что-то растет?

      При мысли о таком по пищеводу у меня поднялась желчь. Моя магия наводнила папины легкие и сердце цветами, как паразитами…

      – Возможно. – Из саквояжа со снадобьями Ксавье вытащил стетоскоп и легонько похлопал папу по плечу. – Сэр, если позволите, я хотел бы послушать ваше сердце.

      «Ты виновата, ты виновата, ты виновата», – монотонно повторяла моя магия. Я с силой надавила на грудь ладонью, словно могла таким образом заглушить звук.

      Ксавье прижал металлическую головку стетоскопа к папиному сердцу и ребрам.

      – Сердцебиение у вас неровное. И что-то явно прослушивается в дыхательных путях. – Ксавье заглянул в саквояж,