Цветочное сердце. Кэтрин Бейквелл

Вот только лицо приятеля так и осталось встревоженным.

      – Мистер Лукас, что случилось с вашей щекой? – спросил Ксавье, показывая на интересующую его область.

      Папа коснулся пятна, которое оставила моя рука. Глянув на меня, он пробормотал:

      – Да сам не знаю.

      У меня живот схватило. Разумеется, он выгораживал меня, даже после того, как я ему навредила.

      Лампа на столике неподалеку от нас задребезжала, потому что я снова растревожилась.

      – Это моя вина, – проговорила я, глядя на свои бурые садовые перчатки. – Коснулась папиной щеки и почему-то обожгла ее.

      Ксавье достал из саквояжа серебряную плошечку и нанес маслянистую смесь на ожог.

      – Может остаться шрам, – мягко предупредил он. – Магические раны труднопредсказуемы. – Ксавье вытер бледные ладони носовым платком и нащупал у папы пульс. От его хмурого взгляда у меня сердце екнуло.

      – Что такое?

      Взгляд карих глаз Ксавье метнулся ко мне.

      – Мисс Лукас… прежде чем вашему отцу стало плохо, не говорили ли вы ему неприязненных слов? Вы с ним не ссорились?

      Я ощетинилась. Так обычно спрашивают о проклятиях. О жестоких, черных заклинаниях. Молодая женщина, резко начавшая стареть. Мальчишка, из пальцев которого проросли колючки. Они твердили, что черной магией занималась моя мать. Но я на такое ни за что не решилась бы.

      – Нет, – ответила я.

      – Вы совсем не злились на него? Вы не… – Ксавье откашлялся и глянул на свои обтянутые носками стопы. – Какими словами вы его проклинали?

      В груди все пылало от злости, и я стиснула кулаки:

      – Я его не проклинала!

      Со звучным пронзительным «дзынь!» настольная лампа взорвалась, засыпав стол осколками. Я соскочила со стула, подальше от дивана, с которого на меня смотрел бледный как мел папа.

      Причинив ему такую боль, моя магия не насытилась. Она жаждала разрушения.

      – Извините, – пролепетала я, закрыв лицо руками.

      Ксавье сделал вдох, чтобы успокоиться, выпрямился во весь свой пугающе высокий рост и протянул руку к упавшим на пол осколкам лампы. Он покрутил пальцем, словно хотел, чтобы запел обод бокала. Осколки заколыхались, оторвались от половиц и идеально слились воедино вокруг пламени, которое окружали несколько секунд назад.

      Когда Ксавье снова посмотрел на нас, щеки его раскраснелись, круги под глазами потемнели пуще прежнего, виски заблестели от пота. Я уже видела столь простые восстанавливающие заклинания в действии, но чтобы они так изнуряли мага – никогда.

      – Мистер Лукас, – Ксавье разгладил полочку своего жилета, – могу я поговорить с вашей дочерью наедине?

      Папа кивнул в мою сторону:

      – Это ее надо спрашивать.

      – Я поговорю с ним, – пообещала я. – А ты лежи здесь и отдыхай. Сможешь ведь, да? Сможешь полежать спокойно пару минут? – Я бросилась к папе и поправила тонкое одеяло, которым он укрывался.

      Папа криво усмехнулся, потом устроился