Проклятая картина Крамского. Екатерина Лесина

грозился, что если умрет, то муж получит снимки… и объяснения… и…

      Людочка махнула рукой.

      – Но я все равно рада, что эта скотина сдохла. Он заслужил это, Илья.

      С Генкой Людочка была знакома давно, с первого класса. Правда, в начальной школе Генка, как и прочие мальчишки, ее интересовал мало, но позже, повзрослев, Людочка включилась в азартную игру с бумажными сердечками, дневниками и записками, которые подкидывали в портфель.

      Глупости пятого класса.

      И не меньшие – шестого.

      К седьмому она повзрослела, как ей казалось, и влюбилась всерьез. Не в Генку. Генка, если разобраться, ей никогда особо не нравился, слишком наглый и нос вечно задирает. Первая любовь сменилась второй, а та и третьей.

      Все влюблялись.

      С Генкой она сошлась к выпускному классу, сама не заметив, как это произошло. Он умел быть милым, когда хотел произвести впечатление. И произвел.

      Первое настоящее свидание.

      Кинотеатр. Букет алых роз… Людочке никогда не дарили роз, и она мигом почувствовала себя взрослой. Потом было еще свидание… и приглашение к Генке домой… Там вечер при свечах. Вино… как в кино и даже лучше, правда, маме пришлось соврать, что Людочка останется у подруги, благо мама была занята собственными проблемами и грядущим разводом, предотвратить который она пыталась, а потому поверила сразу.

      Отпустила.

      Это свидание закончилось просмотром взрослого фильма.

      И постелью.

      Нельзя сказать, чтобы этот процесс Людмиле сколько бы ни было понравился. Больно. Неудобно. И как-то смешно, что ли… но она старалась быть взрослой.

      Потом были еще встречи. Она даже всерьез начала думать о грядущей свадьбе, потому что в кино любая любовь заканчивалась именно свадьбой, но Генка сказал:

      – Нам еще рано. Надо поступить. Отучиться. Вот ты кем стать хочешь?

      – Журналистом, – призналась Людмила. – Но придется, наверное, парикмахером…

      – Почему?

      – Денег нет.

      Про деньги говорила мама. Она только про них в последнее время и говорила, а еще про то, что отец ушел, что теперь придется жить на одну мамину зарплату… Значит, надо экономить.

      А институт – это не экономия.

      Мама его не потянет.

      Вот если Людмила станет парикмахером, то сможет зарабатывать. К примеру, стрижками на дому… или завивками…

      Генке она рассказала об этом, а он лишь фыркнул.

      – Ерунда. Не твоей маме решать, как тебе жить.

      Говорить он умел.

      И говорил, пылко, страстно, убеждая Людмилу, что нельзя отказываться от мечты. А деньги… Деньги – это наживное. И Людмила вполне способна сама заработать на учебу. Причем Генка готов ей помочь. Конечно, если у Людмилы хватит духу переступить через глупые правила морали.

      Естественно, у нее хватило.

      Она сама себе показалась смелой, решительной и вообще способной на все ради мечты. И эта решительность опьяняла…

      А потом Генка рассказал, что нужно будет делать.

      – Я хотела отказаться. –